— И потому вы задушили Софи Листер?
Наступило долгое молчание. На лице Стража застыла усмешка. Гудел холодильник. Из гостиной доносились раскаты закадрового смеха — старуха включила телевизор. Кэмпбелл понимал: он покойник, если Страж признается в убийстве.
— Я был во Флоренции, — заговорил Страж. — Хотел через нее воздействовать на отца, но потом… Не сработало, скажем так.
— Что произошло? Влюбились?
Страж дернул плечом:
— Не считаю нужным обсуждать.
— Она вас отвергла? Послала ко всем чертям?
Страж не ответил. Ухмылка его растаяла.
— Знаете, что я думаю? Вряд ли вы всерьез верите, что Эд Листер причастен к смерти ваших родителей. Мне кажется, вы все это выдумали.
Страж замер, не сводя с сыщика взгляда.
— Только Грейс знала, что на самом деле произошло той ночью. И поэтому вы ее убили, да? Она рассказала нечто такое, чего вы не желали слышать? Не могли стерпеть?
Страж все так же бесстрастно смотрел на него.
— Что же это такое невыносимое? Наверное, то, что она рассказала мне: ваша мать была беспутной неврастеничкой, готовой улечься со всяким, кто взглянет на нее дважды. А папаша — просто жалкий пьяница. Вас замучили их бесконечные скандалы, в которых они рвали друг друга на куски, разве не так? — Кэмпбелл нарочно злил противника. Помолчав, он добавил: — Или есть что-то еще?
И тогда увидел пустые глаза Стража. В них не было ни единой живой искры, только замкнутость и холодное равнодушие, словно их хозяин обитал в иных сферах. Не это ли имела в виду Грейс, сказав «Он не знает»?
— Вы больны, вам нужна помощь, — попытался урезонить Кэмпбелл.
— Разве я похож на того, кто нуждается в помощи?
— Не делайте этого, — не унимался сыщик.
Ответом был лишь пристальный, но холодный и пустой взгляд. Не пробиться.
— Вы ужинали? — Страж подошел к прилавку, где оставил пакеты с покупками, и захрустел стеблем сельдерея. Он вел себя так, словно никакого разговора не было. — Я хотел что-нибудь приготовить… ну да ладно. Тут возле моста есть забегаловка, где подают отличную пиццу. По дороге возьмем пару ломтей.
Кэмпбелл почувствовал, как пересохло во рту. Он смотрел на руки Стража. Прежде он не заметил их неестественной белизны. Запястья скрывались под манжетами рубашки, и лишь сплющенные волоски на тыльной стороне ладони выдавали хирургические перчатки из тончайшего латекса, казавшегося прозрачным. Сыщик не ощутил резиновую оболочку, когда пожимал руку, влажную и холодную от пивной бутылки.
Страж перехватил его взгляд и улыбнулся.
— У меня экзема. — Он пошевелил пальцами. — Не бойтесь, это не заразно.
— Ступайте вперед, приятель. Я зажгу свет, — сказал Страж.
Кэмпбелл невольно сжался, когда вошел в темный гараж. По незащищенной спине пробежал холодок ужаса. Раздался щелчок — Страж дернул шнур выключателя, и на потолке замигала люминесцентная лампа. Сыщик подавил желание рвануть сломя голову.
Взгляд его обрыскал помещение, вбирая в себя универсал под брезентовым саваном, закуток для второй машины и верстак у стены с подвешенными над ним инструментами, к которым давно никто не прикасался. В углу стоял грязный мангал, с крюка свисал старый набор клюшек для гольфа, в стропилах примостились лодочные и байдарочные весла — сыщик выискивал хоть какое-нибудь средство обороны.
Он понимал, что против крепкого Стража ему не сдюжить, но теннис сотворил из него неплохого бегуна, и был шанс на короткой дистанции обставить соперника. Вряд ли Страж носит с собой пистолет.
Взгляд Кэмпбелла метнулся обратно к верстаку и остановился на выключателе дверного подъемника, закрепленном на стене. «Чемберлен» на винтовой подаче — такая же модель была у него дома. Он точно знал, сколько времени поднимается дверь.
Страж к выключателю не подходил. Либо у него пульт на брелоке, либо он не собирается сразу покидать гараж.
— Как вам эта красавица? — спросил Страж, сдергивая брезент со старинного «бьюика-электры-истейт» с панелями под светлое дерево.
Кэмпбелл даже не представлял, какого года эта модель. Явно старше него.
— Она еще бегает? — спросил он, заглядывая в салон. На заднем сиденье лежал рюкзак, один в один с тем, что был спрятан в шкафу. Сыщика затошнило.
— Летает. — Свернутый брезент Страж бросил под ноги.
В багажном отсеке Кэмпбелл увидел рулон садовых мешков, кирку и лопату.
— В Нью-Йорк мы не поедем, да? — спросил он.
С веревкой в руках Страж встал у капота. Кэмпбелл не мешкал. Мысленно он уже рассчитал свои действия. Сыщик подлетел к верстаку, врезал по выключателю и метнулся к гаражной двери. Еще не услышав подвывания механизма, он распластался на полу и, едва под дверью возникла щель, выкатился в темноту ночи.
65
Мы гуляли по городу. На Вашингтон-сквер я остановился и показал дом на северной стороне площади, где в восьмидесятых была моя первая нью-йоркская квартира. Джелли отпустила какую-то шутку, а затем подхватила меня под руку и беспечно заявила, что ей хочется танцевать. В Хобокене она знает одно кубинское кафе с такой заводной музыкой, что никто не усидит на месте.
— Спокойно, мистер. — Джелли улыбнулась, заметив, как я напрягся. — Там половина народу старше тебя вдвое… по крайней мере.
— Благодарю, — усмехнулся я, ощущая тепло ее стройного тела. — Я не боюсь выставить себя дураком. Но танцор из меня не очень.
— Никто и не надеялся. Но все равно я хочу с тобой потанцевать.
— Смотри, доиграемся, — чопорно сказал я.
— Еще не хочется домой, вот и все.
— Может, найдем какое-нибудь тихое местечко, где можно поговорить? — предложил я, мечтая о другом. — Но лучше бы оставшееся время провести наедине с тобой.
Джелли нахмурилась:
— Ты куда-то спешишь? Я покачал головой.
— Ты все так грузишь… Прям, жизнь или кошелек… — Сейчас она казалась совсем юной.
— Похоже, ты не помнишь, что говорила в ресторане… — окрысился я, но она меня перебила:
— Эй, что с тобой?
— Сама же сказала, что ничего не будет.
— Чего именно ты от меня хочешь, мистер?
— А ты не знаешь?
Она выпростала руку и достала сигареты. Я подождал, когда она прикурит, потом вынул сигарету из ее губ и поцеловал ее.
Кэмпбелл глотнул свежего воздуха и тогда вдруг понял, что еще не все потеряно.
Выкатившись из-под двери, он уже не оглядывался. Сердце колотилось о ребра, но поршень страха обеспечил резвостью, и сыщик наддал к спасительной темноте подъездной аллеи. Он промахнул ярдов тридцать, прежде чем сообразил, что бежать надо в другую сторону, вглубь усадьбы.
