времени, мне стало абсолютно все равно, какая у тебя фамилия и кто твой отец. Мне было все равно будь ты хоть дочерью самого императора. И мне все равно сколько времени у нас осталось, главное, что мы вместе. ‒ Он прижал ее ближе к своему боку и добавил: ‒ Мне очень хочется поорать на тебя за то, что ты не выбрала казнь. Тогда у тебя было бы время, чтобы сбежать, пусть даже я был бы уже мертв.
Он легко пересадил ее к себе на колени и, подняв лицо, заставил все же взглянуть на него.
‒ У меня было время подумать, когда мы шли через болото. Я поставил себя на твое место и понял, что тоже выбрал бы звезду, лишь бы не смотреть на твою казнь и иметь еще хоть немного времени в запасе. И что скрыть свое имя было разумным решением. ‒ Он чуть улыбнулся, но глаза оставались грустными. ‒ Нет ничего глупее, чем соваться к оборотням, когда ты дочь Тревиса Хеллворта.
‒ Хеллворта?! ‒ подпрыгнул рядом Рас. ‒ Погодите… Ты дочь Тревиса Хеллворта?! Того самого?
Лана взглянула из-под опущенных ресниц и чуть кивнула, хотя и не поняла, что значит “того самого”. Расмус присвистнул.
Посмотрев в глаза Видару, она прошептала:
‒ Я хотела тебе сказать, там, в тоннеле. Но нужно было бежать, ‒ уткнувшись ему в шею, пробормотала она. ‒ Меня это так тяготило.
Ее прижали еще крепче, и широкие ладони начали гладить по спине.
‒ Ты поэтому после нашей первой ночи была расстроена?
Не поднимая головы, она кивнула.
‒ Есть еще какие-то секреты, которые мне стоит знать?
‒ Нет, ‒ покачала головой, ‒ больше нет.
Посидев немного, Лана подумала и решила все же разобраться со всем. Вспомнила язвительные слова отца, и как он посмеялся над ней. Сейчас у нее есть возможность все выяснить, главное неловкость подальше задвинуть.
‒ Видар, на самом деле есть еще кое-что.
Он отодвинулся, с настороженным интересом заглядывая ей в лицо.
‒ Мне очень стыдно за это, ‒ неплохое начало, Лана, продолжай в том же духе. ‒ Я не была уверена, есть ли у оборотней фамилии, но Расмус, когда приносил мне клятву, назвал свою ‒ Нисканен.
Видар ехидно прищурил свои серо-синие глаза и чуть улыбнулся, уже видимо подозревая, что будет дальше.
‒ Я даже не подумала спросить тебя об этом за все время, что мы вместе, ‒ она чуть вздохнула для храбрости и смогла наконец сказать: ‒ Какая у тебя фамилия?
В глазах перед ней плясали смешинки.
‒ Триллас, ‒ с улыбкой сказал Видар.
‒ Триллас… ‒ повторила она шепотом словно пробуя на вкус. ‒ Ты не обижен на меня?
‒ За что? ‒ оборотень приподнял бровь. ‒ За то, что ты была настолько увлечена мной, что даже не подумала о приличиях?
Лана стукнула его кулаком в грудь, и он рассмеялся. Она тоже чуть улыбнулась.
Посидев недолго в обнимку и решившись, задала еще один вопрос.
‒ Можно я возьму твою фамилию? Не хочу больше быть Хеллворт.
Она почувствовала, как Видар улыбнулся.
‒ Конечно можно, ‒ поцеловал ее в макушку. ‒ Мелания Триллас.
Она тоже улыбнулась.
‒ А что, хорошо звучит, ‒ она посмотрела еще раз в глаза своему оборотню. ‒ Я люблю тебя.
Признание далось ей легко, все равно, что дышать. Глаза Видара стали расширяться и желтеть.
‒ Я тебя тоже люблю, Мелания, ‒ он поцеловал ее еще раз и прошептал в губы: ‒ Я тебя тоже.
Они коснулись лбами и прикрыли глаза.
Вдалеке что-то зашуршало. Видар напрягся и, быстро посмотрев в сторону, тут же расслабился. Из кустов вышел черный оборотень, неся в зубах двух уток.
Бросив их на землю, обернулся в человека.
‒ Решил, что вы хотите побыть вдвоем, и поохотился.
Лана даже не заметила, что Рас отходил, и судя по реакции Видара он тоже. Сколько же они так просидели?
Наблюдая, как невозмутимо Расмус ощипывает уток, Лана нахмурилась.
‒ Тебе не стоит оставаться рядом с нами. Риск слишком большой.
‒ Я все понимаю, но вам еще добираться до хижины. Поэтому сейчас вы поедите и ляжете спать. Я постерегу вас.
Лана уже открыла рот, чтобы возразить.
‒ Ты не отговоришь меня, Мелания. У меня тоже есть желания. Я хочу побыть с вами еще немного.
Что ж, он взрослый оборотень и должен осознавать опасность. К тому же она понимала его желание еще хоть немного пообщаться.
Попрощаться.
‒ Посиди тут, отдохни, ‒ сказал Видар. ‒ Я соберу хворост.
Вскоре они развели костер и стали жарить уток. От запаха в ней проснулся зверский голод, она даже не помнила, когда в последний раз ела. Апатия постепенно отпускала, заменяя собой осознание и грусть.
И понимание, что пока они живы, питаться все-таки придется.
После ужина на нее навалилась такая усталость, что она начала засыпать и заваливаться набок, не отпуская остатки утиной ножки из рук. Уже на границе сна почувствовала, как ее берут на руки и опускают на невесть откуда взявшийся лапник. Горячее тело прижалось к ней со спины подминая под себя. Тепло окутало со всех сторон, и Лана окончательно провалилась в сон.
Проснулись они только после обеда и перекусили остатками уток. У Расмуса была своя, к которой они не прикасались, у них своя.
Когда с едой было покончено, повисла тишина. Никто не хотел нарушать ее и никто не мог подобрать слов для прощания. В конечном итоге Видар и Рас просто обернулись, не говоря при этом ни слова.
Лана уселась на спину своего оборотня и посмотрела на черного.
‒ Я хочу чтобы ты кое-что пообещал нам.
Оборотень внимательно посмотрел на нее, продолжая неподвижно сидеть.
‒ Через месяц вернись в хижину, про которую рассказал. Ни к чему не прикасайся. Убедись, что мы внутри, и… ‒ голос дал слабину, но сглотнув, Лана продолжила, ‒ сожги все.
Рас медленно прикрыл желтые глаза и кивнул.
Лана с благодарностью кивнула в ответ.
‒ Спасибо, Расмус. За всё.
Видар бросил еще один взгляд на друга и, развернувшись, побежал в лес, в противоположную сторону от деревни оборотней.
Вечер был близок, когда среди чащи показалась хижина. Странно, что Рас назвал ее ветхой и заброшенной, поскольку она таковой не выглядела. Видимо, у них разные представления о ветхости, и он просто не видел дома на окраине Бросвена.
Либо там кто-то живет.
Она слезла с
