— Нет, что-то тут не так, — возразила Элиза.
— Почему ты так решила? — Холлис даже оторвалась от работы над газетой.
— Просто у меня такое предчувствие. — Она не хотела излагать сестре историю, которая произошла с ними в Ковент-Гарден, да и то, что открыл им с Себастьяном мистер Оутс. Еще слишком рано говорить об этом.
Холлис пристально посмотрела на нее, напряглась, потом снова откинулась на спинку кресла.
— Ах, боже мой! Стало быть, ты пошла и сделала это, так ведь?
— Сделала что?
— Влюбилась!
— Да нет, Холлис… — Элиза невольно покраснела.
— Не смей мне лгать, Мэри Элиза Триклбэнк. Я-то знаю тебя лучше, чем остальные. Можешь обманывать Каро или папу, но только не меня.
— Ладно. Наверное, я влюбилась, — вздохнула Элиза.
— Ой, Элиза! — На большее у Холлис не хватило слов.
— Да знаю я, знаю — мне не следовало этого делать. Мы ведь так подходим друг другу по всем статьям. Ну, как вы с Донованом.
— Что-о? Мы с Донованом не подходим друг другу по всем статьям… — Здесь Холлис на секунду приумолкла. — Во всяком случае, не по всем статьям подходим, — уточнила она после паузы. — А вы с принцем, значит, подходите друг другу идеально?
На это Элиза отвечать не стала, и Холлис хлопнула себя ладонью по губам — вероятно, удерживая рвущееся наружу восклицание. Наконец ей удалось справиться с собой, она опустила руку и проговорила:
— Элиза! И о чем же еще ты мне пока не рассказала?
— Еще очень многое, Холлис. — Элиза сгорбилась в кресле, вытянула ноги. И наконец заговорила. Она поведала сестре о встрече в доме на Мэйфэр, о том, как помогла принцу отыскать женщину, которая заплатила за доставку записки. Рассказала она и о своих разговорах с Себастьяном, о том, как они похожи, как их обоих сковывают многочисленные обязательства и ожидания общества. О том, как Себастьян признался ей в любви, но предупредил, что связан долгом перед своей страной. О том, как она сама не стала признаваться ему в ответной любви, не будучи уверена в своем чувстве. Холлис жадно слушала, и ее глаза блестели от подступившей к ним влаги.
— Ах, миленькая моя, — ласково проговорила она, подошла к скорчившейся в кресле Элизе, присела на подлокотник и обняла сестру. — Я боялась, что так и случится.
— Но я рада, что это произошло! Как бы ни было горько, у меня нет ни малейших сожалений.
Холлис, ничего на это не сказав, встала.
— Быть может, Каро сумеет кое-что ему передать, как ты думаешь?
— И что, если даже так? Что именно я ему могу передать?
— Глупенькая! То, что ты его любишь. По крайней мере, он узнает об этом, пока не уехал из Англии. Бедняга, он ведь сказал тебе о своей любви и не услышал от тебя ничего в ответ. Я предупреждала Каро, что загляну к ней сегодня. Пойдем вместе?
Элиза лишь пожала плечами. Ей было все равно, что делать, лишь бы не возвращаться домой и не ждать гостя, который никогда не придет.
Они позвали собак, крикнули Доновану, чтобы тот принес Холлис ее плащ, и вышли под руку из дому, причем Элиза на ходу прижималась к сестре.
Каролина, разумеется, оказалась дома. Наносить очередные визиты было еще слишком рано, и потому одевалась она обычно уже после полудня. Они застали ее в гостиной, в домашнем халате, непричесанную. Хозяйка растянулась на полу, со всех сторон окруженная свежими номерами модных журналов.
— Последние французские издания, — с удовольствием объявила она пришедшим. — Леди Холсем только-только вернулась из поездки в Париж и позволила мне взять эти журналы, посмотреть их. Вы только взгляните на это желтенькое платье! — И она протянула им один из журналов. — Джек! — тут же прикрикнула она на одного из псов. — Не смей совать морду в мои журналы!
Холлис встала на колени, чтобы тоже рассмотреть иллюстрации в журналах. Элиза присела на софу и хмуро уставилась на картинки.
— Что привело вас сюда так рано, да еще с собаками? — поинтересовалась Каролина, сравнивая фото в двух журналах.
— Элиза проказничала за нашей спиной, и я даже не сумею тебе связно поведать обо всех ее приключениях. Вот и привела ее, пусть расскажет тебе все сама.
— Правда? — Каролина явно была польщена. — Так расскажи же мне все-все.
На деле говорила почти все время Холлис, но, когда она добралась до того, как принц признался, что неравнодушен к Элизе, Каролина повалилась на спину, сминая модные журналы и отталкивая слишком игривых псов.
— Ну, ты меня убила, Элиза! Как ты могла все это от нас скрывать? Как ты только…
— Из-за чего столько шума? — раздался из-за двери гостиной голос Бека. Он был одет для визитов, в руке держал шляпу. Псы рванули через всю комнату, чтобы обнюхать его туфли. Каролина села на полу и выпрямилась.
— Куда ты собрался?
— К Уайту — встретиться с лордом Эйлсбери и узнать самые свежие слухи, которые ходят по городу.
— Что за слухи?
— Право же, ты еще спрашиваешь! Разве ничего не слышала сама?
— Лично я ничего не слышала! Я же вчера весь день провела с леди Холсем, а она только что вернулась из Франции.
— И твоя дорогая сплетница ничего не слышала? — Он посмотрел на Холлис и снисходительно улыбнулся.
— Ничего не знаю, — отрезала Холлис.
— А я-то полагал, — засмеялся Бек, — что вы трое будете первыми, кто что-нибудь слышал о заговоре с целью похищения одного из ваших любезных принцев. Его собирались взять в заложники.
Элиза сидела с открытым ртом, лишившись на время дара речи. И звука не могла вымолвить — ей нечем стало дышать.
— Что-что? — переспросила Каролина.
— Тут такое дело, что кричать о нем не стоит.
— Говори толком, Бек, о чем идет речь, — потребовала Холлис.
— Право же, я поражен тем, что дамская газета не знает о таком происшествии, — сказал Бек, самодовольно ухмыляясь. — Как же вышло, Холлис, что ты отстала от жизни?
— Беккетт! — прикрикнула на него Каролина.
Тот уже получил удовольствие от происшедшей перепалки и продолжил:
— Честно говоря, я и сам знаю не больше, чем уже сказал. Складывается впечатление, что в процессе расследования убийства они раскрыли целый заговор с целью похитить наследного принца в море, на обратном пути в Алусию. Потом его должны были продать за хорошие деньги веслорианцам. Похоже, его секретарь что-то об этом пронюхал, поэтому-то его и убили. Во всяком случае, так говорят.
Холлис и Каролина, открыв рты, уставились на Элизу.
— Теперь его стерегут, как младенца в колыбельке. Торговые переговоры поспешно завершают, и алусианцы намерены отплыть на родину в конце этой недели.
