– Работа над книгой скоро будет завершена, – заметила Октавия. – А женщине надо же чем-то заниматься.
Инспектор внимательно осмотрел все пути подхода к мосту, перегибаясь через перила по обе его стороны, затем, с недовольством в лице, вернулся на прежнее место.
Октавия прислонила велосипед к парапету, радуясь, что на время избавилась от его тяжести.
– Все это, – сказала она, озирая величавые фасады зданий, шпили на фоне спокойного неба, – все это построено на страданиях людей, да? Абсолютно всё.
– Этот материал гораздо дешевле портлендского известняка, мисс. – Каттер все еще рассеянно оглядывался по сторонам. – И его всегда в избытке.
– Раз так, вы, надеюсь, не будете возражать, если время от времени я буду вас навещать.
– Подозреваю, пользы мне от этого будет немного. Впрочем, вы не будете целиком и полностью зависеть от меня. У вас есть и другие знакомые в полиции.
– А-а. – Октавия помедлила. – Значит, он говорил, что я его навещала?
– В последнее время он только об этом и говорит. Он почти восстановился, болтлив, как раньше, а вот душа у него кровоточит. Тоскует очень.
– Это естественно. Он тоже настрадался, со своей стороны ему есть что рассказать. Но я следовала советам врачей. Старалась его не утомлять.
– Нет уж, вы лучше утомляйте его, мисс. Может, хоть чуть меньше болтать станет. Две недели как вернулся на службу, а я уже забыл, что такое тишина и покой. А, ну вот и он. Все-таки соизволил явиться.
Октавия обернулась. С противоположной стороны площади к ним спешил сержант Блисс. В последний раз она виделась с ним почти месяц назад. За это время он заметно окреп. Лицо все еще имело нездоровый цвет, он припадал на одну ногу, но, в принципе, теперь никто бы не подумал, что недавно он находился на волосок от смерти.
– Поразительно, – изумилась Октавия. – Я думала, его выздоровление займет несколько месяцев.
– Я поручил его заботам нашего врача, доктора Кармоди, – ответил Каттер. – Но, по его словам, это во многом заслуга леди Ады: она умело извлекла пулю и зашила рану. Такой искусной работы, говорит доктор, он еще не видел, хотя все свои знания и навыки леди Ада почерпнула только из книг. И главное – операцию она провела стерильно. При пулевых ранениях в живот почти всегда возникает заражение, но, по-видимому, леди Ада знала, что делала. Если б не она, исход мог быть другим.
Октавия подняла руку, приветствуя приближающегося сержанта. Увидев ее, он притронулся к шляпе и попытался скрыть хромоту.
– К тому же, если верить его дяде, повезло ему не только с леди Адой. Ему еще кое-кто помог.
– Вот как? И кто же?
– Его «девочка со спичками», как утверждает Нейи. Умирая, она передала ему часть своей силы. Не так, как пытались получить ее «наши друзья», а естественным путем. Не претендую на то, что мне ясен механизм, но Блиссу это вроде не повредило.
– Она по-прежнему с ним. – Октавия это сказала не подумав и тотчас же испугалась, что инспектор примет ее за идиотку. – Ну, ведь смерть близких всегда дарует своего рода успокоение. И она в каком-то смысле навсегда останется с ним.
Каттер угрюмо глянул на нее и отвернулся, но Октавии порой чудилось, что он чувствует более тонко, чем хочет это показать.
– Да, это великое утешение, – отвечал инспектор. – Наверное, не стоило надеяться, что он станет ярче, в общепринятом понимании. Да и с понятием о времени у него лучше не стало. Блисс, шире шаг! Ты не за катафалком шествуешь, черт возьми.
– Добрый вечер, мисс Хиллингдон. – Сержант Блисс совсем запыхался и, как обычно, имел несколько растрепанный вид. – Очень рад вас видеть, как и всегда. Прошу простить меня, инспектор. Я вышел заблаговременно, но по дороге увидел, как два подростка пытаются утопить целый помет котят. Пришлось вмешаться, сэр, на правах представителя власти.
– Тебе пришлось вмешаться? – Каттер поднял глаза к небу, большим пальцем потирая щеку. – Чтобы предотвратить утопление мешочка котят?
– Да, сэр. При виде такой жестокости я не мог пройти мимо.
– У нас есть более неотложные дела, Блисс, если ты не забыл. Сегодня вечером, будь добр, больше ни во что не вмешивайся, пока тебе не прикажут. Навестил начальника пристани, как я просил?
– Навестил, сэр.
– И переписал все транспортные накладные за интересующие нас дни?
– Полностью переписал, сэр. – Блисс похлопал по карману пальто.
– Ну а португальский учишь? Есть успехи?
– Сэр, этот язык имеет ряд особенностей. Например, вы знали, что в нем двадцать один гласный звук и обозначаются они теми же пятью буквами, что и у нас?
– Блисс, давай без лекций, тут тебе не Королевское общество. Меня интересует только одно: сумеешь ты объясниться с капитаном торгового судна?
– Думаю, да, сэр.
– Что ж, посмотрим. Идем, мы и так потеряли много времени. Человек, который нам нужен, может отчалить со следующим приливом. Мисс Хиллингдон, здесь нам с вами придется попрощаться.
– Желаю успехов, инспектор. И вам тоже, сержант. Надеюсь, как-нибудь вечером вы уделите мне час или два своего времени. Нам еще многое нужно обсудить.
– С большим удовольствием, мисс. – Блисс повернулся, собираясь последовать за инспектором. – С нетерпением буду ждать этой встречи.
Блисс поспешил за Каттером, на ходу в знак прощания приподняв свой замусоленный котелок и снова водрузив его на голову под смешным углом. Инспектор уже достиг лестницы и теперь, стуча каблуками, спускался к пристани. Октавия пошла за велосипедом к парапету. Она намеревалась сразу поехать домой и расшифровать свои сегодняшние записи, но, сама того не желая, задержалась. Дойдя до пристани, Каттер остановился, якобы выковыривая камешек из подошвы ботинка, но Октавия поняла, что он просто ждет, пока Блисс поравняется с ним. Инспектор махнул рукой, как бы подгоняя Блисса, но, видимо заметив, что тот хромает, дальше пошел уже не столь скорым шагом. Обходя швартовую тумбу, он пропустил Блисса вперед. Затем, снова шагая рядом с сержантом, видимо, подумал, что за ним никто не наблюдает, и поднял руку у него за спиной. Широкая ладонь инспектора не касалась юноши. Казалось, он просто оберегал его от опасности. Где-то за причалом «Старый Лебедь» Каттер и Блисс наконец пропали из виду.
Стояли самые долгие дни июня, и солнце только начинало клониться к закату, расцвечивая реку розово-бронзовыми полосами. Его лучи пронизывали висевшую в воздухе дымку, румянили купол собора Святого Павла, золотили металлические конструкции причалов и ряды покосившихся жестяных ангаров. В разговоре с Каттером Октавия опрометчиво высказала свое суждение о мисс Таттон и о том, что могло остаться от нее. Она не знала, откуда взялись эти слова, не знала, во что сама верила, но все равно в душе сформировалось некое убеждение, которое трудно описать словами. По крайней мере, есть вот этот небесный свет и чувство, что ничего больше и не нужно. Есть вот эти роскошные летние сумерки, придающие особую красоту всему обыденному. И хотя свет постепенно угасал, невозможно представить, что он не вечен.
