— Ответчик, слушание ещё не закончено! Ответчик! – Пыталась остановить его судья, но Игорь уже никого и ничего не слышал.
— Да?! – Резко обернулся он. – А мне похер!
Толкнул дубовую дверь ногой и та со скрипом распахнулась, создавая грохот на весь коридор. Я так и сидела, содрогаясь от охватившего меня ужаса. В таком состоянии Игоря ещё не видела. Несколько раз моргнув, глядя на судью, я вышла следом, не слушая её оклики, прислонилась к холодной стене спиной, попыталась отдышаться.
— Слушание перенесено на три месяца. По сути, это те три месяца, которые вам дали для примирения. – Тихо уточнил мой адвокат и ещё тише добавил. – Если это, конечно же, возможно…
— Спасибо, идите, я ещё постою. – Глядя в пол пробубнила я и не подняла взгляда до тех пор, пока молодой человек не отошёл от меня в сторону.
Сколько вот так вот стояла в коридоре – не знаю, но когда напротив меня остановилась невысокая женщина, я не сразу узнала в ней судью.
— Как женщина, я вас понимаю. – Сочувственно сказала она, легко дотронувшись до плеча – Но как судья, обязана следовать букве закона, поэтому эти три месяца нужно как-то перетерпеть. Скажите только, вы уверены, что хотите оставить детей с мужем? Он ведь невменяемый. Я многое видела, но чтобы вот так, и на адвоката своего бросаться, и столы переворачивать… – Она развела руками. – Я буду настаивать, чтобы на следующем заседании присутствовал конвой. На всякий случай. Раз уж он так отреагировал только на ваше заявление о разводе…
— Да, наверно вы правы.
— Что насчёт детей, может, возможно пока оформить опекунство на ваших родственников, кто у вас есть?
— Никого. Да и ни к чему это, Игорь хороший отец. – Вяло отмахнулась я.
— Хороший отец? Да это зверь в человеческом обличии, не понимаю, как вы выдержали рядом с ним целых три года!
— Может, и зверь, – вздохнула я, – но только мой. Он просто устал и не хочет меня отпускать.
— Но ведь жить с таким агрессивным человеком тоже нельзя.
— Он хороший, это случай, момент жизни, не более того.
Я не пыталась оправдать его поведение, я говорила правду, ту правду, которую знаю только я.
— Даже не знаю, что вам сказать. Посочувствовать, что ли. – И именно сочувственный взгляд я ощутила на себе.
— Вы меня не поймёте, я старше и…
— Отчего же не пойму, мы с вами ровесницы. – Уверенно кивнула судья и я замерла, разглядывая её.
Неприметная женщина с кучей морщин на лице, обвисшими веками и складками около губ. Потухший взгляд, дряблая кожа на руках. И она моя ровесница? Неужели я выгляжу так же? И если раньше мне было просто плохо, то теперь явное отвращение к самой себе, буквально душило. Я просто не имею права держать Игоря рядом с собой, не должна, его нужно отпустить, прогнать, заставить уйти, что угодно, только бы не чувствовать себя такой жалкой.
— Вы ведь нас разведёте? – Неуверенно уточнила я после внимательного изучения внешности собеседницы.
— Если вы не передумаете и не возникнет имущественных споров – то да. Но если проблемы всё же всплывут, – она неопределённо взмахнула руками, – тогда дело может затянуться на неопределённый срок.
— Не возникнут, нам нечего делить.
— Удачи вам.
— Спасибо.
Да, удача мне точно пригодиться. Горько улыбнувшись своим рухнувшим надеждам, я направилась к выходу, на ходу придумывая, что сказать Даниле. Ему вряд ли понравится то, что произошло сегодня в суде. Но на выходе меня ожидал Игорь. Улыбчивый, спокойный, уверенный, такой, каким был всегда, и я улыбнулась в ответ, подавляя неловкость.
— Оксана, подойди ко мне, не бойся. – Протянул он руку, помогая спуститься со ступенек.
— Игорь, судья сказала, что на следующем заседании будет присутствовать конвой. Постарайся взять себя в руки. – Излишне заботливо проговорила я, пока он вёл меня к своей машине. – Ты меня слышишь?
— Я слышу. Прости. Не знаю, что на меня нашло.
Распахнул передо мной дверь автомобиля, нырнул туда, а когда повернулся, на руках был наш Тимка, такой маленький и беззащитный.
— Подойди сюда, посмотри. – Улыбаясь, чуть ли не пропел он, укачивая сонного малыша на руках.
— Игорь, не нужно. – Пытаясь ухватить воздух спазмированным горлом, прохрипела я, со страхом глядя на голубенький комбинезончик.
Рядом остановилось несколько машин – приехал Данила, я знала это, но сейчас будто впала в ступор и не могла сделать ни единого движения, хватая холодный воздух ртом, но по-прежнему задыхалась.
— Возьми его, не бойся, – Игорь сделал шаг вперёд и протянул мне малыша.
С ужасом понимая, что меня колотит только от одной мысли, что Тимка рядом, я попыталась отойти, но ноги отказывались двигаться, по щеке скатилась первая слеза, за ней вторая, перед глазами всё плыло, а во рту появился уже знакомый сладковатый привкус. Пытаясь унять внутреннюю дрожь, я снова и снова пыталась набрать в лёгкие воздух, но в ответ на это, по телу прошла болезненная судорога и меня скрутило, выворачивая наизнанку. Сквозь боль и ломоту во всём теле я слышала, как Тимка испуганно плачет, нет, он даже не плакал, он истошно кричал, а Игорь не мог его успокоить. Меня подняли чьи-то сильные руки и повели в сторону подъехавших машин. В голове набатом била только одна мысль: только бы Тимке не стало хуже. Я никому не рассказывала, даже Даниле, что в тот день, когда сын родился, нам стало одинаково плохо, и малышу вызывали реанимацию. Толю тоже просила не распространяться. Поэтому теперь я боюсь к нему приближаться, поэтому я задыхаюсь: от страха, что сделаю ему больно, и я не могу справиться с собой и со своими страхами.
Меня затолкали в машину, словно издалека я слышала голос Дани, который скомандовал ехать к Илье Вадимовичу, моему психологу, только с ним я могу не бояться, а анализировать, пытаюсь выстроить алгоритм поведения и защиты, только с ним могу признаться сама себе в своих проблемах.
Я стоял и смотрел как Оксану увозят, Марина в это время пыталась успокоить Тимура. Как только он перестал кричать и перешёл на тихие редкие всхлипывания я заметил, что рядом со мной стоит бледный, как смерть, Дементьев и с ужасом всматривается в сторону Марины и ребёнка.
— Марина, сядь в машину.
— Игорь… – Услышал я его голос, хлопнул за няней дверцей и взорвался.
— Что, мать твою, здесь происходит? Что с Оксаной, почему она так отреагировала? ты видел её?.. Она… она…
— Она не может взять ребёнка на руки. – Сухим, сдержанным тоном констатировал Дементьев и глянул на меня. – Завтра мы с тобой встретимся и я попытаюсь объяснить. Сейчас поеду за ней, успокою. Как ребёнок?
— Успокоился вроде. Данила? – Он вскинул голову, хотя до этого вглядывался в тонированное стекло моего авто. – Что с ней происходит?
