Игорь замер, вслушиваясь в мой шёпот, его мышцы напряглись, а руки, обнимающие меня, превратились в два камня.
— Мой отец… – Голос дрогнул, но вместе с голосом дрогнул и сам Игорь. – К тому моменту, как он бросил нас с мамой… его дочери было почти семь лет. Но это не мешало ему каждый день возвращаться домой, улыбаться мне, спать с мамой в одной постели, а ведь папа уже тогда нас ненавидел. Просто за то, что мы есть. И я боялась, что ты так же возненавидишь нас. И этот страх, он буквально парализовал, сковал так, что нельзя было лишний раз вздохнуть рядом с тобой. Я всё ждала, ждала, пока ты примешь хоть какое-то решение, а потом Данила позвонил и сказал, что мамы больше нет. Я даже не сразу поняла, что он имеет в виду. И на похороны приехала в таком же состоянии. Только когда её увидела, всё осознала, но слёз не было. Я стояла и смотрела, словно она и не моя мать. Но это не убило, а, как говорят, сделало меня сильнее. Слишком сильной, слишком решительной. И я уехала. От тебя, от нашего дома, от твоей измены, а Данила… он принял меня. Без лишних вопросов. И этот факт как-то надломил. С ним я снова чувствовала себя слабой, хрупкой. Потому что он стеной становился между мной и окружающей действительностью. Всегда. Но я тебя люблю.
И на этом замолчала, потому что уже ничего не могла сказать. Много должна, но уже ничего не могу, не посмею.
— И я люблю тебя. – Выдохнул Игорь и сжал меня сильнее. – Не понимал, что натворил. Долго не понимал. Ровно до тех пор, пока Тимку на руки не взял. И, знаешь, я в тот момент почувствовал, насколько невесомым может быть счастье и как легко его разрушить.
Я не совсем понимала, к чему он клонит, поэтому притихла, прислушиваясь.
— В тот день, когда ты ушла от меня… я тебя практически изнасиловал. И нашего сына могло не быть…
Всё внутри меня стало каменным от его слов, от его безжизненного голоса.
— Просто… – Игорь выдохнул. Нет, не так. Он выгнал из лёгких весь воздух и вжался лицом в мои волосы, медленно умирая. – Не смей молчать. Больше не смей молчать! Потому что твоё молчание убивает, так же, как и моё. Ты нужна мне. Рядом. Потому что ты и дети – это всё, что у меня есть в этой жизни.
В этот день произошло слишком много всего, чтобы память выделила ещё что-нибудь особенное, но было хорошо, и это чувство я запомнила навсегда. Новый этап начался когда нам с Игорем предстоял очередной серьёзный разговор. Я не хотела оставлять между нами недомолвок, и вопреки запрещающим жестам мужа, подробно рассказывала всё то, что от него ускользнуло и что осталось за кадром. И про Карину и про своего отца, а ещё про то, что очень его люблю и боюсь потерять. За этот вечер было сказано столько «прости», что хватило бы на всю жизнь вперёд и, в итоге, это слово стало запретным в нашей семье, скажу ещё, что вместо него, мы стали употреблять словосочетание «ты сам (сама) виноват(а)». А потом было примирение, не бурное, а наполненное нежностью. Могу сказать, что нежный Игорь мне хоть и понравился, но было ощущение фальши, наигранности, поэтому на следующее утро мы вернулись к нашему любимому темпу в отношениях и, восполняя потери нескольких лет испробовали не только новые позы, но и новые варианты. Удовлетворёнными остались оба. И ещё. Мы оба поняли, что нужно уметь прощать, что нужно думать не только о себе, но и о партнёре. И теперь мы оба знаем цену нашим отношениям и не позволим их разрушить, даже если кому-то этого очень захочется. И Игорь так и не спросил меня о том, изменяла ли я ему когда-нибудь или нет. Не знаю, может, он не воспринял мои слова всерьёз, может, счёл это моим правом, а может, уже до этого разговаривал с Артёмом… Я старалась об этом забыть. Нет! Не забыть, это для меня стало очередным уроком, из которого я извлекла пользу и теперь знаю: чувствовать себя предателем ничуть не легче, чем чувствовать себя преданным.
А потом мы ещё долго и очень медленно привыкали друг к другу. Снова. И к тому моменту, как я увидела в Игоре по-настоящему взрослого мужчину, прошёл год. В тот день он вернулся с работы. Вроде всё как обычно, только он другим стал. К этому моменту уже принял решение. Посмотрел на меня слишком серьёзно, а уже через секунду широко улыбнулся, притянул ближе Тимура, прижался губами к светлой макушке.
— Мы так и не решили, когда будем крестить сына. – Легко и как-то спонтанно вспомнил он, вскинул на меня пусть и тёплый, но пронзительный взгляд.
— Да… как-то…
— Сегодня утром я позвонил Дементьеву и попросил его быть крёстным Тимки. – Я испугалась, замерла и с этим испугом в глазах попятилась назад. – Он согласился. – Дробил меня Игорь и я села на стоящий рядом стул. – Согласился прекратить эту бессмысленную войну.
— И ты… ты…
— Я, наконец, понял, что моя ревность не больше, чем каприз. И, знаешь, почувствовал, что ты моя жена. МОЯ. И он это принял. Как условие. Как правило. Ты согласна?
— Я очень тебя люблю. – Казалось бы, невпопад ответила я, только это был больше, чем ответ. Это был смысл жизни
Любите друг друга и учитесь на чужих ошибках. Не экспериментируйте со своей жизнью.
Конец.
