Она подошла к кроватке, но побоялась к ней прикоснуться. Протянула руку и сразу отдернула. Он, наверно, ее побьет, если она дотронется. Измолотит кулаками, если она коснется чего-то такого красивого.
– Вперед. Можешь потрогать. Можешь даже лечь.
Ева повернулась волчком. Это был не он. Это была маленькая девочка вроде нее самой. Но эта девочка не была похожа на нее. У нее были блестящие золотистые волосы, хорошенькое, нежное личико. Без синяков. Она улыбалась.
– Это моя комната.
– Ты принцесса, – прошептала маленькая Ева. Девочка улыбнулась еще шире.
– Это верно. Я принцесса. Здесь все мое. Если я скажу, что тебе можно что-то потрогать, значит, можно. А если я не разрешу, и ты дотронешься, я прикажу, чтобы тебя бросили в темницу. Знаешь, почему она так называется? Потому что там всегда темно.
Ева тут же спрятала руки за спину.
– Я ничего не трогала.
– Ты сначала должна спросить, потом я дам разрешение. Или не дам. – Хорошенькая девочка подошла к столу, на котором был выставлен бело-розовый чайный сервиз. – Я думаю, нам следует выпить горячего шоколада. Я приказываю слугам, и они варят мне горячий шоколад, когда я захочу. Тебе нравится горячий шоколад?
– Не знаю. Я никогда не пробовала. Он вкусный?
Рэйлин налила шоколад из чайника в чашку.
– Просто убийственный. – И она расхохоталась неудержимо. – Если я скажу, что ты должна выпить, значит, выпьешь. Ты в моей комнате, а я принцесса. Я говорю, что тебе пора пить горячий шоколад.
Послушно – она научилась быть послушной – Ева подошла к столу и взяла одну из розовых чашек. Попробовала.
– Он такой вкусный! Я никогда такого вкусного не пробовала. – Она жадно выпила и протянула чашку. – Можно мне еще?
– Хорошо.
Теперь улыбка Рэйлин стала злобной, как и ее взгляд. Было в этом взгляде что-то такое, от чего у Евы все сжалось в животе. И на этот раз, когда Рэйлин налила из чайника в чашку, это был не шоколад, а красная-красная кровь.
Еле удерживаясь от крика, Ева уронила чашку. Красная кровь растеклась по белому ковру.
– Смотри, что ты наделала! Придется тебе за это заплатить.
Поставив чайник, Рэйлин дважды хлопнула в ладоши.
И вошел он, улыбаясь той же злобной улыбкой, глядя теми же злобными глазами.
– Нет! Пожалуйста! Я не хотела, я все уберу. Пожалуйста, не надо. Пожалуйста.
– Я тебя искал, малышка, – сказал ее отец. Первым делом он ее ударил. Быстрый, жестокий удар, сваливший ее с ног. А потом он навалился на нее. Она сопротивлялась, умоляла, она закричала, когда кость ее руки сломалась, как карандаш. А Рэйлин стояла рядом, небрежно потягивая шоколад из своей чашки.
– Есть только один способ это остановить, – сказала она, когда он начал ворочаться внутри Евы, разрывая ее на части. – Надо убить, это решает все проблемы. Ну, так убей его. Убей его. Убей его.
Рэйлин стала повторять это нараспев, от возбуждения ее голос становился все громче и громче.
– Убей его!
И, нащупав в руке нож, Ева убила его.
– Тихо, тихо, Ева. Это всего лишь сон, просто сон. А теперь просыпайся, я тебя прошу, вернись ко мне! Я тебя держу.
– Это была кровь. Бело-розовое и красное. Кровь. Столько крови…
– Все уже кончилось. Ты проснулась, ты со мной.
Эти кошмары мучили его и рвали сердце не меньше, чем саму Еву. Он обнял ее и начал укачивать, прижимаясь губами к ее волосам, к вискам, даже когда она перестала дрожать.
Когда она прижалась лицом к его шее, он почувствовал ее слезы.
– Прости.
– Не надо, милая. Ты ни в чем не виновата.
– Может, я проецирую, Рорк? Все сводится к этому? Может, я смотрю на эту девочку и вижу то, чего у меня никогда не было? Чего я никогда не знала? Может, это зависть? Какая-то нездоровая ревность? Как с Магдаленой?
Вот теперь он отодвинулся и приказал включить свет на десять процентов, чтобы она могла видеть его лицо, его глаза.
– Нет, это не так. И не могло быть так. Никогда. В тебе этого просто нет. Магдалена – это моя вина, я посеял это в тебе. Ты всегда смотришь прямо перед собой, дорогая Ева. Ты видишь то, что есть, даже когда не хочешь видеть. И ты умеешь смотреть на вещи, от которых другие предпочитают отвернуться.
– Меня бы следовало запереть на всю жизнь за то, что я сделала с ним.
– Ошибаешься. Если бы тебя заперли хоть на час, хоть на несколько минут, сам бог не простил бы им этого. – Рорк вытер слезы с ее лица. – Внутри у тебя сидит коп, и он прекрасно знает, что я говорю правду.
– Может быть. Да, как правило, знает. – Ева со вздохом опустила голову ему на плечо и устроилась поудобнее. – Спасибо.
– Не за что. Входит в комплект услуг. Может, теперь поспишь?
– Да.
Он вытянулся рядом с ней, обнял ее и выключил свет.
По утрам, просыпаясь после кошмара, она всегда чувствовала себя разбитой. Так было и на этот раз. Но Ева заставила себя об этом забыть. К восьми она была уже одета, заправлена своим любимым кофейным горючим и готова разбираться с делами.
– Как ты собираешься к этому подступиться? – спросил ее Рорк.
– Надеюсь, и Мира, и Уитни свяжутся со мной, когда прочтут мой отчет. Я послала его вчера вечером. А пока навещу лучшую подружку. Если повезет, дневник существует и отдан на хранение лучшей подружке.
Ева села на валик дивана в кабинете, примыкающем к спальне, и выпила вторую кружку кофе.
– Потом попробую навестить Аллику. У Страффо сегодня встреча за гольфом в девять тридцать, а потом ленч в клубе. У девчонки в девять встреча в каких-то там «Головоломках», потом поход в музей. Аллика должна встретиться с дочкой в час дня, забрать ее у Коры, потому что у Коры выходной. Мать с дочкой пообедают в каком-то месте под названием «Зверинец», а после обеда им пора в салон красоты.
– Полный рабочий день.
– Да, они умеют находить себе занятия. Поэтому я надеюсь застать Аллику одну в пентхаусе сегодня утром. В зависимости от результатов я либо заберу девчонку, либо сначала посовещаюсь с Мирой и/или с Уитни. Труднее всего будет допрашивать девчонку. Ее отец попытается меня заблокировать, Служба защиты детей обязательно вмешается. Чтобы сквозь это пробиться, мне нужно нечто большее, чем теория, тут на одних косвенных не проедешь.
– У тебя тоже дел хватит на полный рабочий день.
– К ужину успею и к сексу тоже.
Рорк рассмеялся:
– Мне нравится вечернее меню. Вот, держи пока вот это.
