В одиннадцать часов утра лужайки, парк и затейливый лабиринт огласятся веселыми голосами и беззаботным смехом придворных. Пока же все оставались в своих покоях, наряжались и прихорашивались, готовясь достойным празднеством отметить приход весны и возвращение ко двору (ненадолго) леди Анны Буллен. Без конца обсуждаемые темы: сколько новых земель, титулов и доходов будет пожаловано леди Анне и долго ли она продержится в фаворе у короля, — на этот единственный день уступили место торопливым перешептываниям о модах и увеселениях.
— Платье вышло на славу, просто-таки на славу, леди Мария, — ворковала Нэнси, сидя на корточках и разглядывая плод их четырехдневного труда. — Готова поспорить, даже о леди Анне не будут говорить сегодня так много, как о вас!
Мария медленно обернулась кругом, а Нэнси держала их единственное зеркальце, чтобы госпожа могла хоть краешком глаза увидеть, как она выглядит. Приходилось признать, что платье вышло превосходное. Переливающиеся оттенки нежно-розового и белого на корсаже выгодно подчеркивали цвет лица — молочно-персиковый — и аккуратно уложенных золотистых прядей волос. Над кружевами и розовыми бутонами, окаймлявшими низкий квадратный вырез тугого корсажа, немного выступали нежные полные груди цвета густых сливок. Стоило слегка качнуть бедрами — тут же надувались колоколом, по изысканной французской моде, шуршащие атласные юбки. Сквозь прорезные буфы внешних рукавов виднелись бельгийские кружева, также похищенные с подвенечного платья, а на узкой талии позвякивал поясок из серебряных звеньев, которые раньше служили цепочкой для кулона. Светло-розовым атласом мастерицы обернули даже пару стареньких потертых туфелек для танцев. Обе прекрасно понимали, что танцы на лужайках безнадежно погубят эти туфельки, но сегодняшний день стоил такой жертвы.
Из коридора в комнату вошел Вилл — в своем лучшем бежевом дублете, таких же чулках и белой, в кружевах и вышивке, рубашке. Он был изумлен.
— У тебя новое платье, Мария? От тайного поклонника или же это твоя скаредная сестрица прислала завалящий наряд из своих сундуков?
— Вилл, воздержись сегодня от ехидных замечаний. Этот розовый атлас привезла мне на минувшей неделе из Гевера матушка. Если бы ты удосужился заглянуть сюда хоть разок за последние четыре дня, то увидел бы, как Нэнси и я трудимся над ним, словно невольницы.
— Что же, очень красиво. Смотрится на тебе отлично. Все так и ахнут, когда увидят, какова леди Кэри, а?
«Только ты тут ни при чем», — хотела сказать Мария, но раздумала — не портить же перебранкой с Виллом такой чудесный, радостный день.
— Тогда, жена, ты совсем готова идти на праздник. Да, вы с Нэнси славно здесь потрудились. Вот эти крошечные розочки по вырезу корсажа и на шапочке напоминают мне одно твое старое платье, только убей — не припомню, какое именно. Ну, пойдем. Скоро одиннадцать, не годится, чтобы Его величество ждал. Я ведь уже говорил тебе, что мне предстоит сегодня, ближе к концу дня, ехать вместе с Джоном Аштоном, Томасом Дарси и небольшим отрядом телохранителей за принцессой Марией, чтобы доставить ее к отцу, говорил ведь, Мария?
— Нет. Вы ничего об этом не говорили, господин мой. — Она оперлась на его руку, и они вышли в коридор, по которому все больше и больше придворных спешили к лестнице, ведущей во двор. — Да ведь она же в Бьюли, Вилл! Вам никак не обернуться раньше завтрашнего дня.
— То-то и оно, мадам, — процедил он сквозь зубы. — Вот и подумайте, как использовать это время.
Мария, опустив ресницы, искоса метнула на него взгляд. Ей вдруг стало не по себе. Может, он что-то узнал про нее и Стаффа? Да нет, просто их брак с Виллом не получился, вот он и намекает, что она не станет без него скучать. Кроме того, он больше ничего не сказал, а они со Стаффом всегда были так осторожны!
И все же, впервые за долгое время, она испытала легкие угрызения совести. Разве не было первой ее мыслью, когда он сообщил о своем отъезде, как-нибудь дать знать об этом Стаффу?
Едва они вышли через боковую дверь, напротив сада, окаймлявшего пруд и примыкавшего с юга к лужайкам парадного двора, как яркое солнце буквально ослепило их. Мария долго моргала и щурилась, пока глаза привыкали к свету. Придворные, в одеждах нежных весенних расцветок, текли красивыми лентами к столам, на которых появлялись все новые блюда, и к майским шестам, ожидавшим их на берегу реки. Здесь все было пронизано пряным запахом самшита и сладким ароматом майских ландышей.
Мария быстро обежала глазами группки гуляющих и беседующих людей, отыскивая Стаффа. Его всегда было до смешного легко заметить, разумеется, благодаря высокому росту, но сейчас она нигде его не увидела. Возможно, в последнюю минуту король включил его в число своих сопровождающих, а крупная, живая фигура государя, очевидно, еще не появлялась здесь, среди немного робеющих придворных. «Не тревожься и не теряйся, — предупреждал ее Стафф, — если увидишь, что я сопровождаю Дороти Кобгем и Изабеллу Дорсет. Было бы в высшей степени подозрительно, если бы я явился на майский праздник в одиночестве, словно олень-одиночка среди ланей, и стал бы весь день бросать душераздирающие взгляды на замужнюю даму — леди Кэри». Она понимала, что он прав. Во всяком случае, с ним будут две женщины, а это неизмеримо лучше, чем одна.
— Добро, жена, готовь свои укрепления к осаде, — ухмыльнулся Вилл, и она совершенно глупо обшарила глазами тропинку, ожидая увидеть Стаффа с его двумя дамами, пока не сообразила, что Вилл никак не может знать о том разговоре. Потом она поняла, что он имел в виду: прямо у них за спиной смеющаяся Анна Буллен, в изысканном наряде ярко-зеленой и бледно-желтой расцветки, украшенном вышивкой и множеством оборок, тянула за руку Генриха Тюдора, облаченного в ослепительно-белые и золотые одежды, а за ними широким полукругом следовали остальные Буллены.
Вилл сжал руку Марии, и они оба низко склонились перед приближающимся королем. Анна хихикнула. Джордж кивнул и попытался отделаться от льнувшей к нему супруги, Джейн Рочфорд. Леди Буллен восхищенно всплеснула руками и кивнула Марии, отдавая должное совершенству ее платья. Король же вместе с Томасом Булленом смотрели на Марию, широко открыв глаза.
— Так-так, — донесся до Марии необычно хриплый голос короля. — Томас, прохвост ты этакий! Как тебе это удалось? Две дочки, и обе несравненные красавицы! Леди Мария, мои поздравления с этим прекрасным майским праздником — вам и, конечно же, Виллу, которого я вижу куда чаще. — Его затуманившиеся глаза внимательно ощупали Марию с головы до ног, но тут Анна резко повернулась к нему и решительно взяла за белый атласный рукав.
— Мой драгоценный государь, вас все ждут, — промолвила она и потянула его за руку. Генрих виновато отвел взгляд от Марии, как школьник, пойманный за списыванием задачки, и проследовал дальше, пробормотав что-то неразборчивое.
Томас Буллен приотстал от удаляющегося короля и заговорил сперва с Виллом, как будто Марии здесь и не было.
— Ты все понял, Вилл? — настойчиво спросил он тихим голосом. — Я бы посоветовал тебе и твоей даме поладить между собой и глядеть повеселее. Анна очень капризная, взбалмошная — не знаешь, чего и ждать от нее. А ты, Мария, милая моя, и впрямь выглядишь на диво хорошо. Присматривай за ней, Вилл.
