— Все зависит от традиции имянаречения в конкретной стране,— сердито сказал Дамон. Перед глазами у него не было ничего, кроме постоянно прокручивающейся картинки этого голого бедра.
— Что?
— Что?
— Я спрашивала...
— Ну как, согрелась? Все, массаж окончен, — сказал Дамой и опрометчиво хлопнул по самой высокой точке территории под простыней.
— Эй! — Елена села, и Дамой — перед которым вдруг оказалось все светло-розовое и золотое, гладкое и ароматное, со стальными мускулами под шелковой колеей тело, — просто дал деру.
Он вернулся через приличное количество времени, держа в руках приглашение на мировую — суп. Елена, с достоинством восседающая в превращенной в тогу простыне, приняла суп. Она даже не попыталась хлопнуть его по заднице, когда он повернулся к ней спиной.
— Что это за дом? — спросила она. — Это не может быть дом Дунстанов; они — старая семья, и дом у них старый. Они были фермерами.
— Будем считать, что это моя маленькая дача в лесу.
— Ха,— сказала Елена. — Я так и знала, что ты не спишь под деревьями.
Дамону понадобилось постараться, чтобы сдержать улыбку. Еще никогда не случалось, чтобы они с Еленой были наедине и при этом не решались вопросы жизни и смерти. И если бы сейчас он вдруг сказал, что, помассировав ее обнаженное тело под простыней, понял он любит ее чисто духовно... Нет, ему никто не поверит.
— Чувствуешь себя лучше? — спросил он.
— Теплая, как куриный яблочный суп.
— А окончания я никогда не услышу?
Дамон велел ей оставаться в кровати, а сам тем временем напридумывал про себя ночных рубашек всех видов и размеров, и халатов, и домашних тапочек, и все это — за короткий миг, пока он шел в комнату, которая до этого была ванной. Он с удовлетворением обнаружил, что сейчас это гардеробная, в которой была любая ночная одежда, которую только можно было себе вообразить. От шелкового нижнего белья до старомодных ночных рубашек и чепчиков — в общем, все. Дамой вернулся с полными руками и предоставил Елене выбирать.
Она выбрала белую ночную рубашку с высоким воротом, сделанную из скромной ткани. Дамон обнаружил , что поглаживает роскошную небесно-голубую ночную рубашку с подлинными валансьенскими кружевами.
— Не в моем стиле, — сказала Елена, быстро засовывая ее под другую одежду.
Не в твоем стиле, потому что здесь я, — улыбнулся про себя Дамон. Смышленая девчушка. Не хочешь провоцировать меня на что-то такое, о чем наутро будешь сожалеть.
— Хорошо. А теперь ты можешь как следует выспаться,— сказал он и осекся, потому что она смотрела на него с удивлением и тревогой.
— Мэтт! Дамон, мы искали Мэтта! Я только что вспомнила. Мы его искали, и я... не знаю... Я больно упала. Помню, что я упала, а потом оказалась и здесь.
«Потому что я принес тебя сюда, — подумал Дамон. Потому что весь этот дом — всего лишь мысль в разуме Шиничи. Потому что единственное реальное, что здесь есть, — это мы с тобой».
Он глубоко вздохнул.
31
«Окажи нам милость — позволь выйти из твоей ловушки своим ходом — или, может быть, правильнее сказать, с помощью твоего ключа», — мысленно сказал он, обращаясь к Шиничи. Елене же он сказал так:
— Да, мы искали этого, как его там. Но ты упала и ушиблась. Я бы хотел — хотел бы попросить тебя — побыть здесь и отдохнуть, а я тем временем пойду его искать.
— Так ты знаешь, где Мэтт?
Вот к чему свелся для нее смысл всей его тирады. Вот что она услышала.
— Да.
— Тогда встали и пошли.
— Меня одного ты не отпустишь?
— Нет, — просто сказала Елена. — Я должна его найти. Я просто не смогу заснуть, если ты пойдешь один. Прошу тебя. Давай встанем и пойдем.
Дамон вздохнул.
— Хорошо. Тут в шкафу есть...
...сейчас будет...
— ...кое-какая одежда, которая тебе подойдет. Джинсы и так далее. Сейчас я принесу, — сказал он. — Коли только мне совсем, совсем никак не удастся уговорить тебя прилечь и отдохнуть, пока я его ищу.
— Со мной все в порядке, — заверила его Елена. — А если ты уйдешь один, я выпрыгну в окно и пойду с тобой.
Она не шутила. Он пошел и принес ей обещанную кучу одежды, а потом повернулся спиной, пока Елена надевала точно такие джинсы и рубашку-нэпдлтоп, которые были на ней перед этим, только целые и без пятен крови. Потом они вышли из дома. Елена усердно причесывала волосы и оборачивалась каждые пару шагов.
— Что ты делаешь? — спросил Дамой, когда решил, что понесет ее на руках.
— Жду, когда дом исчезнет, — сказала она; Дамон сделал лицо, которое должно было означать: «вообще не понимаю, о чем ты», и Елена добавила: — Джинсы «Армани» идеально подходят по размеру. Блузки «Лапетра» — то же самое. Рубашки «Пэндлтон», на два размера больше, точь-в-точь как та, что была на мне. Либо в этом доме торговый склад, либо он волшебный. Ставлю на то, что он волшебный.
Дамон взял ее на руки — это был способ сделать так, чтобы она замолчала, — и подошел к пассажирской двери «феррари». Он задумался, где они сейчас — в реальном мире или в каком-то из шариков Шиничи.
— Ну что, исчез? — спросил он.
— Угу.
«Жалко», — подумал Дамон. Он был бы не против оставить его за собой.
Можно попробовать пересмотреть условия сделки с Шиничи. Впрочем, сейчас у него были другие заботы, намного важнее. Он слегка прижал Елену к себе, думая при этом — намного, намного важнее.
Оказавшись в машине, он обратил внимание на три мелочи. Во-первых, щелчок, который он автоматически опознал как звук застежки, означал, что Елена пристегнулась. Во-вторых, двери были закрыты, и открыть их мог только он. И, в-третьих, он поехал очень медленно. У него не было оснований думать, что кто-либо, похожий на Елену, в ближайшем будущем собирается снова выпрыгнуть из его машины, но он все-таки решил перестраховаться.
Он не имел ни малейшего понятия, сколько еще будут действовать чары. Рано или поздно к Елене вернется память. По логике, иначе и быть не может — ведь к нему память стала возвращаться, а он бодрствовал на много дольше, чем она. Довольно скоро она вспомнит... Что вспомнит? Что он посадил ее в «феррари» протии ее воли (это плохо, но извинительно — он же не знал, что она выпрыгнет)? Что он дразнил ее и этого... Майка или Митча на поляне? У него у самого об этом были какие-то смутные воспоминания — или это был еще один сон?
Как же он хотел знать правду! Когда он сам вспомнит все? Если он вспомнит, у него будут намного более; сильные позиции, чтобы заключать сделку.
Вдобавок маловероятно, что с Майком посреди лета вдруг случится переохлаждение во время снежного бурана — даже если он так до сих пор лежит и на этой поляне. Ночь была прохладной, но максимум, что этот парень почувствует, — это легкий приступ ревматизма. Ближе к восьмидесяти годам.
