Этот неприятный поступок понтифика, напротив, вызывает некоторую симпатию к «отлученному» у сторонников галликанства, которые преобладают в парламентах и во французской Церкви. Но пока король не начал процедуру обращения в католичество, дело обстоит так, будто раньше ничего и не было. Те католики, которые прежде поддерживали Генриха, даже начинают отходить от него, становясь на сторону другого Бурбона или побочного сына Карла IX. Весьма тревожное развитие событий.
Наконец в апреле 1592 года делается первый шаг. Беарнец, которого подталкивает Вильруа, выступает с обещаниями, призванными смягчить Майенна и сторонников Лиги, среди них и обещание короля изучить в течение определенного срока основные догмы католической религии. Этот демарш, сделанный весной, получает название «уловки». Намечается радикальный поворот: враг дрогнул; полководцы Генриха (протестанты, такие как Тюренн в Лотарингии и Ледигер в Дофине, или католики, такие как Дамвиль в Лангедоке и Эпернон, ставший теперь сторонником Генриха, в Провансе) одерживают победы на всех фронтах отдаленных провинций. В октябре 1592 года, основываясь на своем обещании-«уловке», Генрих IV может даже позволить себе роскошь направить посольство к Папе Римскому. В Париже Парламент, Счетная палата, часть высшего духовенства и буржуазии в октябре 1592 года находятся уже на позициях примиренчества с ярыми сторонниками Лиги. Городская элита отходит от последних; чтобы подмочить их репутацию, она называет их плебеями и простонародьем. Так происходит социальное размежевание между богатыми, или большими, людьми, которые испытывают прилив нежности к законному королю, и средними, или простыми, людьми, многие из которых надолго сохранят верность Святой лиге. Генеральные штаты, созванные Лигой в 1593 году, не смогут уклониться от начала переговоров с сувереном. С протестантской стороны Морне поддерживает идеал (конечно, утопический) воссоединения Церквей, женевской и римской: он проявляет готовность к мирным переговорам, которые, как он надеется, будут способствовать осуществлению его экуменистических чаяний, в реальности тщетных, он льет воду (пусть иллюзорно) на мельницу Генриха IV. Последний, у которого теперь развязаны руки, в мае 1593 года может, следовательно, официально объявить о своем намерении отречься от протестантства и принять католичество. Он информирует об этом — в иерархическом порядке — прежде всего принцев крови, чьи акции непрерывно растут на бирже ценностей, где котируются институты и ранги; потом делается сообщение для народа. В июле 1593 года он отрекается в Сен-Дени, гробнице стольких королей; в данных условиях его искренность не вызывает сомнений… так же как очевидно и то, что это вызвано конъюнктурными соображениями. Переходя в католическую веру, Генрих сохраняет и даже упрочивает то христианское образование, которое когда-то получил от пасторов и Жанны д'Альбре; он просто добавляет к нему «дополнительный фактор», соединяя свои прежние знания Библии и основ христианства с «королевскими таинствами», столь дорогими римской Церкви, самое большее, он сохраняет несколько сдержанное отношение к существованию Чистилища, которое он будет непочтительно называть «хлебом монахов». Покушения на его жизнь по-прежнему, вплоть до 1610 года неудачные, происходят неоднократно. Они — последнее средство борьбы против него для сторонников Лиги или тех, кто придет им на смену[134]. Тем не менее, потребуется еще несколько лет, чтобы уменьшить влияние Лиги в провинциях. Оно произойдет благодаря и использованию грубой силы, и переубеждению, и отказу от былых взглядов. Наконец, и прежде всего, королевской казной будут оплачены большие взятки лидерам движения во главе с Майенном. Генрих будет утверждать (по словам некоторых), что оставил Гизам после краха Лиги только хлеб и публичных девок. В действительности лотарингские принцы, по крайней мере те, кто останется в живых, обогатятся в ходе гражданской войны, получив большие взятки. Что касается высшего духовенства, то оно только и ждет, чтобы его переубедили: начиная с 1594 года Генриха поддерживают 79% французских архиепископов и 86% епископов. Только Папа Римский, которого запугивает и разубеждает Испания, еще тянет с окончательным примирением с Беарнцем, который в принципе все еще остается отлученным от Церкви.
Настоящая власть проявляется вначале… в назначениях на важные должности. Назначив Монморанси-Дамвиля на пост коннетабля (1593 г.), Генрих утверждает стремление монархии вернуть былое могущество и ее военные амбиции[135]; он придерживается также преемственности: Монморанси-отец, бывший одним из арбитров придворных интриг во времена Генриха II, сохранил меч коннетабля до самой смерти в 1567 году. После долгого перерыва его сын получает из рук короля тот же знаменитый меч, с которым его родитель расстался четверть века назад. В феврале 1594 года становится возможной коронация в Шартрском соборе: разве он не посвящен Святой Деве и не соседствует с землями Бурбон-Вандом, столь близкими Генриху IV? Шартр замещает Реймс, который еще на несколько месяцев останется городом Лиги и Гизов. Недостает ли для помазания короля реймсского елея? Будет взят другой елей, столь же ценный, из аббатства Мармутье, прославленного Святым Мартином и папой Урбаном II, который освятил церковь аббатства в 1096 году. Церемония коронации предполагает обычный набор символических процедур, иногда приспособленных к конъюнктуре момента: вместо шести пэров Франции, которых уже давно нет и которые были связаны с шестью ключевыми частями королевства (Бургундией, Нормандией, Гиенью, Тулузой, Фландрией, Шампанью), в ней участвуют шесть светских пэров, представителей высшей аристократии, среди них три принца крови (хорошо превознести только всходящий на трон род Бурбонов, который еще не признают многие французы) и три герцога, среди них герцог де Рец-Гонди, выходец из окружения Медичи. В церемонию коронации со времен Генриха II включена процедура публичной присяги в соборе: согласно этой присяге, король отдает отчет в действиях по осуществлению своей власти только Богу (а не народу), даже и особенно тогда, когда его деятельность преследует цели общественного блага. Передача символов королевской власти (регалий) осуществляется в соответствии с процедурой в строго определенном порядке: сначала шпоры и меч, иначе говоря — атрибуты военной функции. Затем передаются атрибуты первой функции (священный сан и власть суверена) — происходит святое помазание; а после этого королю вручают предметы, символизирующие королевскую власть в подлинном смысле слова: кольцо, скипетр, державу (символ правосудия) и корону. В ритуале вновь подчеркивается важность правосудия, символизирующую его державу передают королю раньше, чем на него надевают корону, главное королевское сокровище.
