* * *
1 сентября 1812 года де Сад начал работу над «героическим», по его собственному определению, романом под названием «Аделаида Брауншвейгская, принцесса Саксонская», в основу которого, по его утверждению, легли подлинные события, случившиеся в германских княжествах в XI столетии. Большую часть сочинения занимают приключения Аделаиды, супруги принца Фридриха Саксонского, неправедно обвиненной в супружеской измене одним из придворных.
В конце романа интриган разоблачен, Фридрих погибает в поединке, а его вдова уходит в монастырь. Доблесть героини заключается в том, что она добровольно покидает двор, отправляется странствовать и переживает самые разнообразные приключения. В отличие от многострадальной Жюстины Аделаида подвергается испытаниям скорее психологического, нежели физического характера, и хранит верность мужу. Если бы не большой объем, этой истории вполне могло бы найтись место в сборнике «Преступления любви». Ощущение бесплотности героев романа происходит, скорее всего, от того, что написан он был в поистине рекордные сроки — 4 октября того же года де Сад поставил завершающую точку. Затем, по его собственным словам, он за восемь дней выполнил правку, 13 октября начал переписывать труд начисто и завершил работу 21 ноября. 4 декабря он выбросил черновик. Вся работа заняла три месяца и четыре дня. А ведь к этому времени де Саду уже было семьдесят два года!
Но как бы быстро де Сад ни писал, какие бы добродетели ни прославлял, всегда можно было отыскать пару строчек, где автор исподволь проталкивал принципы единственно верной, с его точки зрения, философии природы: «Наши склонности дарует нам природа, но мы вольны направить их в ту или иную сторону. Человек во многом зависит от привычек, и стоит ему с детства воспринять добрые привычки, как они непременно выведут его на тропу добродетели. Самое главное, чтобы родители выбрали ребенку правильного наставника», — вещает один из собеседников в трактире. «Не вижу смысла в наставниках, — опровергает его другой. — Гораздо лучше предоставить природе действовать свободно и не отягощать ребенка советами, которые он мгновенно забудет, как только в нем начнется кипение страстей. В природе человека заложен протест против любых запретов, которые его стесняют».
19 мая 1813 года де Сад приступил к работе над окончательным вариантом рукописи под названием «Тайная история Изабеллы Баварской, королевы Франции», к ноябрю завершил историю супруги короля-безумца Карла VI, а потом вместе с «Аделаидой Брауншвейгской» отправил издателю. Однако оба романа увидели свет только соответственно в 1953 и в 1964 годах. Образ Изабеллы Баварской, распутной супруги Карла VI, устраивавшей в замке Ботэ-сюр-Марн оргии, достойные Жюльетты, давно привлекал к себе внимание маркиза. Еще до своего первого ареста он побывал в архивах картезианского монастыря в Дижоне и ознакомился с протоколами допросов Луи де Буа-Бурдона и завещанием герцога Бургундского, любовников Изабеллы, просмотрел связки документов, относящихся к той эпохе, и сделал выписки. Можно только еще раз восхититься удивительной способностью де Сада хранить написанное: множество тетрадей и связок бумаг путешествовали с ним из Ла-Коста в Венсен, из дома на улице Нев-де-Матюрен в Пикпюс и так до самого Шарантона, где во время одного из обысков полицейские изъяли у него листки, написанные еще в Бастилии!
Ссылался де Сад также и на документы из Королевской библиотеки в Лондоне, но так как его поездка в столицу Англии не является доказанным фактом, эти ссылки многие считают вымышленными, придуманными де Садом для придания тексту большей достоверности. Впрочем, как и во всех сочинениях маркиза, историческая точность всегда была готова уступить место «образу мыслей» автора. А мысли уводили де Сада в дебри разврата и преступлений, совершенных безнравственной королевой, прозванной за свой жестокий нрав «волчицей». Автору не нужно было ничего придумывать, всего лишь добавить парочку преступлений, чуть-чуть преувеличить, превратив Изабеллу в некое подобие Жюльетты, и не прославлять ее преступность, а порицать. Как подчеркивала современная французская исследовательница Шанталь Тома, пара Изабелла Баварская — Карл VI очень напоминали августейшую пару Мария-Антуанетта — Людовик XVI, какими их представляли в памфлетах: коварная преступная королева и добродетельный, но безумный (неумный) король, желающий блага своим подданным, но не знающий, что для этого надо сделать.
Противопоставление погрязшей в преступлениях Изабеллы и чистой Жанны д'Арк, освободительницы Франции от англичан, возникла в народе еще в те далекие смутные времена: «Францию погубила женщина, а спасет девственница». Развратная Изабелла ненавидит сына, короля Карла VII, и хочет, чтобы власть во Франции перешла к ее внуку, английскому королю Генриху VI, сыну ее дочери Екатерины. Добродетельная Жанна, наоборот, готова пожертвовать собой, чтобы престол остался за Карлом. «Какая поразительная разница! — восклицал автор. — Жанна хотела умереть за своего короля; Изабелла жаждала смерти этого короля и заплатила за убийство той, кто хотела умереть за короля». Исторический конфликт, предоставивший де Саду возможность вновь столкнуть добродетель и порок, он решал на политическом поле: для Изабеллы гибелью стал уход из власти, а чистота девы-спасительницы Жанны осталась неоскверненной и недосягаемой. Цензоры не усмотрели в рукописи ничего оскорбительного для общественной нравственности. Герои хроники былых времен под предводительством де Сада проследовали путем, уготованным им Историей.
Самого де Сада тоже ждала дорога в Историю. Но, не зная, когда настанет час отправляться в путь, маркиз не пожелал, чтобы его застали врасплох, и заранее — 30 января 1806 года — написал завещание. Этот документ явился ярким свидетельством благодарных чувств де Сада к Мари-Констанс Кене, чувств, которыми де Сад до своего знакомства с этой удивительной женщиной был обделен полностью.
* * *
Завещание, составленное «Донасьеном Альфонсом Франсуа Садом, литератором», гласило: «Поручаю исполнение нижеуказанных условий сыновним заботам детей моих, в надежде, что их дети поступят по отношению к ним так же, как они поступят по отношению ко мне». Прервав чтение последней воли де Сада, напомним, что древний принцип: «Поступай по отношению к другому так, как тебе хочется, чтобы поступали по отношению к тебе» у либертенов де Сада подразумевал право каждого обокрасть своего ближнего или убить его, одновременно предоставляя ближнему право обойтись точно так же с самим либертеном. Выигрывал в этом случае сильнейший. Но в завещании де Сад вряд ли хотел, чтобы его поняли как философа либертина-жа. И еще: хотя завещание составлено «на всякий случай», де Сад уверен, что, когда бы оно ни вступило в действие, чувства Констанс к нему останутся неизменными.
Итак, первый пункт: «Желая по мере своих слабых возможностей засвидетельствовать даме Мари-Констанс Ренель, жене Бальтазара Кене, полагаемого скончавшимся, свое величайшее почтение за ту заботу и искреннюю дружбу, кои она питала ко мне начиная с двадцать пятого августа тысяча семьсот девяностого года и до дня моей кончины, за ее деликатные и бескорыстные чувства, равно как и за ее мужество и энергию, ибо именно она, как это всем известно, спасла меня во времена Террора от нависшей над моей головой национальной бритвы, я, на основании вышеперечисленного, дарю и завещаю вышеуказанной Мари-Констанс Ренель, в супружестве Кене, сумму в двадцать четыре тысячи турских ливров в звонкой монете, имеющей хождение во Франции в день моей кончины. Также желаю и повелеваю, чтобы сумма эта была выделена из полностью свободных и очищенных от долгов средств, которые я оставляю после себя, и поручаю детям моим вручить ее в течение месяца, считая со дня моей кончины, господину Фино, нотариусу в Шарантонсен-Морис, коего я назначаю исполнителем моего посмертного волеизъявления, с тем чтобы он по своему усмотрению поместил эту сумму в верное место с наибольшей выгодой для мадам Кене, дабы обеспечить ей доход, достаточный для пропитания и существования. Доход сей должен ей выплачиваться поквартально, то есть каждые три месяца, а также должен быть оформлен таким образом, чтобы никто не смог его у нее отобрать, а также чтобы потом и сумма, и доход с нее перешли бы к Шарлю Кене, сыну вышеуказанной госпожи Кене, который станет их владельцем на тех же условиях, но только после кончины своей почтенной матушки. В случае, если несмотря на выраженную мною волю относительно имущества, оставленного мною по завещанию мадам Кене, дети мои попытаются совершить обман или же уклониться от исполнения моей воли, я прошу их вспомнить, что примерно такая же сумма была обещана ими вышеозначенной даме Кене в знак признательности за ее заботы об их отце и что данный акт совершается в согласии с их изначальным намерением и предваряет его; а потому не сомневаюсь ни на минуту в их согласии с моими последними распоряжениями, особенно когда думаю о сыновних добродетелях, которыми они всегда отличались, чем и заслужили мои отцовские чувства.
