Я направил револьвер на несколько дюймов правее головы старшего инспектора Хезерингтона и выстрелил.
Все, кроме меня, пригнулись.
— Ну, выходите! — крикнул я.
Вдоль дальней стены они гуськом добрались до запасного выхода, открыли дверь и тихонечко вышли.
Я перевел оба пистолета на Майкла.
— Возьми вон ту здоровую урну и придвинь ее к двери, — приказал я ему.
Он повиновался. Его страх смерти достиг нового, более зрелого уровня, превратившись в почти полную апатию. Его кожа приобрела сероватый оттенок. Веки опустились. У него едва хватало сил, чтобы передвигаться. (Не стреляй в меня, я уже и так мертв!)
— И вторую, — велел я.
Подобно зомби, он перетащил и вторую урну.
Я снова схватил его за шею.
— Мы идем в зал, — сказал я, подталкивая его.
Пройдя через двойную дверь-вертушку, мы оказались у верхней площадки лестницы, по которой в зал обычно поднимались посетители, — рядом с кассой, за которой обычно стоял метрдотель.
Сначала мне показалось, что в зале никого не было, кроме вооруженных полицейских. А их там было не меньше десятка, и все целились прямо в меня. Но затем я увидел чью-то макушку, торчавшую над краем стола. А когда я посмотрел в зеркала на дальней стене, я различил несколько темных фигур, скорчившихся за стульями.
— Все встали, чтобы я вас видел! — объявил я.
Треск раций.
Первым поднялся метрдотель, который прятался всего в нескольких шагах от меня за своей кассой.
— Назад, — сказал я, дав ему возможность какое-то мгновение посмотреть сквозь дуло пистолета в лицо смерти.
Он чуть не упал, пока, спотыкаясь, лихорадочно отступал к стене.
Я с удовольствием отметил, что Алан и Дороти садились за столик, который я им заказал.
— Конрад, — раздался знакомый голос.
Это была Психея, садившаяся за соседний столик.
— Послушай меня, — вновь обратилась она ко мне.
— Вы сказали, что он сюда не пройдет, — заговорила Дороти громким сценическим шепотом. — Вы обещали, что мы будем в полной безопасности.
— А теперь, — потребовал я, — пусть полицейские бросят все свое оружие на пол, посреди зала, и побыстрее.
Железные пистолеты загрохотали по деревянному полу.
— Теперь сядьте за столики, как будто вы просто пришли поужинать.
Полицейские замешкались.
— Делайте, как он говорит, — прошипела Психея.
Через несколько мгновений половина мест в зале была занята людьми в тяжелой черной форме.
— Возьмите вилки и ножи.
Полицейские неохотно подчинились.
— Теперь делайте вид, что ужинаете.
Я подтолкнул Майкла вперед, пока мы не оказались в десяти футах от Алана и Дороти.
— Конрад, — заговорила Психея.
— Где наш сын? — спросил, как и подобает мужчине, Алан.
— Позвольте мне, — обратилась Психея к Алану.
Меня все это начинало сильно раздражать.
— Алан, пожалуйста, поменяйтесь местами с Дороти. Она должна сидеть спиной к зеркалу.
Они уставились друг на друга.
— Дороти будет Лили, а вы будете мной.
— Боже, — воскликнула Дороти и заплакала.
— Быстро! — заорал я.
Они пересели.
Отлично.
Я услышал воображаемый щелчок — все стало на свои места.
И мне лишь оставалось…
— Конрад, дай мне пять минут, — вновь заговорила Психея. — Никто не шевельнется. Группа захвата не двинется с места. Это ясно?
Кто-то пробормотал, что ясно.
— Конрад, я сейчас все объясню. Понимаешь, Дороти и Алан вовсе не настолько виноваты, как ты думаешь. Был кое-кто еще.
— Разве? А по-моему, лучше кандидатур и не сыскать.
— Боже, — проговорил Алан, глядя в дуло револьвера. — Мне кажется, он и правда выстрелит.
Моей мести больше не суждено было стать идеальной: то же время, тот же столик, то же оружие, то же количество пуль. Мне по-прежнему хотелось воспользоваться «грубером», но теперь я был почти уверен, что патроны в нем не могли никого убить. К тому же на столике Алана и Дороти не было блюд, хотя несколько часов назад, разговаривая с Дороти по телефону, я продиктовал ей, что именно они должны заказать. («Шардонне», телятину со спаржей, камбалу и грибы. Я даже заставил Дороти все это повторить.) Моей мести суждено было стать не идеальной, но все же достаточно близкой к совершенству.
Я прицелился Дороти в сердце — на два дюйма ниже левой груди.
— Это все Лили, — сказала Психея. — Лили хотела твоей смерти.
— Это правда, — взвизгнула Дороти, — это все она, а не я.
— Заткнись! — произнесли мы с Психеей одновременно, только она полушепотом, в сторону, а я громко и открыто.
— Ничего не хочу слушать, — сказал я. — Я уже знаю достаточно. Я знаю, кто меня сюда привел.
— Ну и кто же? — спросила Психея. — Говори, кто?
— Они, — я обвел дулом помертвевшие лица Алана и Дороти.
— Нет, — сказала Психея, — они оба, конечно, имели к этому отношение. Дороти наняла киллера, но это должно было…
— Да, — перебил я ее, — я знаю.
Майкл зашевелился у меня под рукой.
— Стой смирно, — потребовал я.
— Но я задыхаюсь, — прохрипел он.
Я немного ослабил хватку.
— Только не сбивай мне прицел, — сказал я ему. — Это важно.
— Дороти все рассказала Алану, — продолжала Психея. — Она сказала ему о киллере и о том, что он умрет, если…
— Я все это знаю, — вновь перебил ее я. — Этого достаточно.
— Лили «перезаказала» убийство. Она позвонила киллеру и поговорила с ним, имитируя голос Дороти.
— Да, — крикнула Дороти, — слушай ее!
— Это было самоубийство, Конрад. Лили совершила самоубийство. Которое могло бы стать убийством, только если бы ты погиб.
— Нет, — сказал я.
— Она хотела умереть и захватить с собой тебя.
— Нет.
— И она хотела наказать Дороти. Хотела, чтобы Алан чувствовал себя виноватым.
— Все не так, — сказал я.
— И она хотела убить ребенка.
— Нет, — твердил я.
— Она убедила себя, что ребенок отделяет ее от Алана.
Больше я не мог говорить.
— Твой ребенок, — сказала Психея.
