Пугач отрицательно покачал головой.
— Не надо. Езжай лучше к своей крале, авось действительно она чего вспомнит.
Когда я вошел в квартиру, я ее не узнал. Не скажу, что у меня совсем уж бардак, как обычно у холостяков. Но такого порядка, какой был сейчас, отродясь не бывало. Единственное место, которого не коснулись руки Баси, — мой рабочий стол. Это мне понравилось. На плите что-то кипело, а на столике уже стояли тарелочки с разными вкусностями. Наговорив девушке кучу приятных слов, я пошел в комнату переодеваться. Все вроде бы ничего, но что-то меня мучило. Понятно, появление Паши в Москве заставляло мозги работать с утроенной силой. Но сейчас дело было не в этом — с того момента, как я покинул офис, меня сверлила мысль, что я что-то упустил. Что-то очень важное проскользнуло мимо меня, а я не смог этого уловить.
Переодевшись, я, чтобы хоть как-то сбросить напряжение, подошел к висевшему в комнате боксерскому мешку и начал его старательно обрабатывать. Через двадцать минут беспрестанной молотильни мои руки уже не слушались меня. Усталый, я уселся тут же в комнате прямо на пол.
Люблю красивых женщин. Но почему-то в большинстве случаев у тех, кто встречался мне, это качество было единственным положительным. В Басе совместилось все… И это была еще одна проблема. Надо ж было такому случиться — я знал ее всего ничего, а втюрился, как сопливый мальчишка. О том, что она больна СПИДом, я не думал. Точнее сказать, думал, но только в том плане, как ей помочь. Внутренне же я был абсолютно спокоен, и меня ее болезнь не пугала. Как это объяснить, я и сам не знал.
Я принял душ и пошел на кухню. Интересно, я совсем забыл, что дома не один. Пока я занимался своими делами, Баси словно не было в квартире.
— Ну как, привел нервы в порядок? — спросила она, как только я уселся в кресло, и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Можно накрывать? — Она подошла к плите.
— Слушай, Бась, ты брось эти свои церемонии: «Можно накрыва-ать?» — передразнил я ее. — Ты еще полотенце через руку перекинь. — В этот момент она повернулась ко мне, и я увидел на ее руке полотенце. Она, глядя на меня, улыбалась. — Нуты, мать, даешь.
— Влад, не сердись, у нас в доме так принято было. Так меня воспитали, и мне нравится, что я могу сделать человеку приятное.
— А если нарвешься на дебила, который этого не поймет, подумает, что ты перед ним прогибаешься?
— Это уже пройденный этап, — сказала она.
Был один такой. Но я ведь как кошка: со мной по-хорошему, и я по-хорошему, а если что не так, я и глаза могу выцарапать.
За ужином Бася немного рассказывала о себе, я о себе. Когда наступила очередь кофе, я перешел к главной теме и попросил Басю еще раз все хорошенько вспомнить — возможно, нанятый ею детектив что-то еще говорил. Хоть какую-то подробность, хоть что-нибудь, за что я смог бы зацепиться. Но кроме того, что я уже знал, она ничего больше не вспомнила.
Я вообще-то не люблю рано ложиться спать, но сегодня решил лечь пораньше, так как следующий день обещал быть напряженным.
Бася не позволила мне стелить ей постель, а только попросила разложить диван. Постелила она сама, после чего отправилась в ванную. Пожелав ей спокойной ночи, я улегся и включил телевизор. Сразу поставив таймер выключения на час, я в который раз начал перелопачивать прошедший день с целью определить, что же не дает мне покоя. Я чувствовал: что-то должно произойти. Знать бы что. Задумавшись, я не услышал, когда она вышла из ванной. Увидел я ее только в дверях моей комнаты.
— Ничего, что я к тебе? — едва слышно спросила она.
— Ничего, — так же тихо ответил я и поймал себя на том, что и сам этого хочу.
Бася проскользнула ко мне под одеяло и сильно прижалась ко мне, обхватив меня руками.
— Я так давно одна, — прошептала она мне в ухо.
Потом немного помолчала. — Тебе не противно?.. А то я уйду…
— Нет, — коротко, но достаточно убедительно ответил я.
Она прижалась еще сильнее.
— Можно, я тебя поласкаю?… Я уже забыла запах мужского тела…
Я ничего не ответил, а просто прижал ее к себе. Нет, не из жалости… я тоже ее хотел.
Бася нежно скользнула губами по моей груди. Я почувствовал, как мое тело напрягается… Ее ласки были жадными, она сейчас напоминала путника, вышедшего из пустыни и дорвавшегося до воды…
Не знаю, что чувствовала она, но меня то вытягивало в струнку, то вдруг мышцы расслаблялись и тело становилось ватным, потом все повторялось сначала… Возбужденное дыхание Баси иногда прерывалось тихим протяжным стоном.
Телефонный звонок прозвучал, как всегда, некстати. При других обстоятельствах я бы трубку не снял, но сейчас что-то тревожное было в этом звонке.
— Не поднимай, — прошептала она.
— Что-то случилось, — ответил я и сам испугался своих слов. Я снял трубку. — Слушаю.
— Вла-ад… — Это был Яша, и он рыдал. — Вла-ад… — Его слова звучали как призыв о помощи.
— Ну что там, говори! — крикнул я, дабы хоть немного привести его в чувство.
— Вла-ад, — в который раз повторил он прерывающимся от всхлипываний голосом, — Ни-ики-иту-у у-уби-или-и…
— Не-ет!.. — прокричал я, но голоса своего почему-то не услышал. Вместо крика из меня вытек какой-то хрип. Я взял себя в руки. Прочистил горло. — Этого не может быть, — почти твердым голосом сказал я.
Возможно, звук моего голоса как-то повлиял на Якова, и он, немного успокоившись, произнес:
— Я у него дома.
— Я сейчас буду, — только и ответил я. Швырнув трубку на рычаг, точно она была виновата в том, что произошла трагедия, я кинулся одеваться.
— Ты куда? Я с тобой, — сказала Бася.
— Нет! — отрезал я. — Останешься дома. Двери никому не открывать, к телефону не подходить. — Я взял лежавший на полке книжного шкафа мобильник и протянул ей. — Вот телефон, я сам позвоню.
— У меня есть свой.
— Мне сейчас не до запоминания номеров, — сказал я и выскочил из квартиры…
Предстоящую операцию Дубак разрабатывал очень тщательно, как и любую другую. Точно к часу ночи, как он и планировал, недалеко от больницы, состоявшей из нескольких корпусов и занимавшей огромную территорию, в плохо освещенный переулок въехало несколько машин.
— Мормон, бери четыре человека. Твоя задача прикрывать отход. Мало ли что, — предупреждая возражения своего телохранителя, сказал Дубак. — Чума и Чех с «мухой» под окно. Стрелять только по моей команде, — металлическим голосом добавил он. По мере того, как Дубак отдавал распоряжения, группы отходили в сторону. Он осмотрел оставшихся — вместе с ним семь человек. — Слон и Хоган, — обратился он к двум стоявшим рядом огромного роста парням, полностью соответствовавшим своим кличкам, — входите первыми и убираете охрану внизу… Только тихо. Доктор, твой мент у палаты. — Доктором называли худого парня лет тридцати пяти в закрепленных резинкой на затылке очках. Свою кличку он получил за то, что разделывал жертвы ножом, как хирург пациентов. Несмотря на худобу и очки, он представлял собой грозную боевую единицу. Никто лучше его не мог подкрасться к объекту и одним движением руки, в которой находился острый точно скальпель нож, перерезать ему горло. Из всех знающих Доктора мало кто захотел бы иметь его в числе своих врагов. А оскорбить Доктора — значило смело заказывать по себе заупокойную. Доктор никогда не отвечал на оскорбления, никогда не лез в драку, но проходило какое-то время, и обидчика находили в каком-нибудь заброшенном месте с перерезанным горлом или вспоротым животом. — Еще раз напоминаю: нам нужен второй этаж, двести первая палата. В эфире ни звука. Прозвучит только моя команда. Выстрел «мухи» — сигнал для всех. Все, пошли.
