– Привет, красавица.
Она узнала голос, и это, конечно, был не голос монашки.
– Бобби?
– Ты узнала меня даже в этих обмотках? – спросил он ее со смехом.
Открыв пошире глаза и стараясь сделать так, чтобы прояснилось в голове, она увидела, что он одет в смокинг с черным галстуком и красным поясом.
– Что ты… – Она попробовала поднять голову, но скорчилась от боли. – Куда ты идешь? Почему ты так разоделся?
– Я взял его напрокат, – разулыбался он. – Знаешь, как трудно взять напрокат смокинг на Внешней Косе в августе?
Лейси подумала, что весь этот разговор – это ее галлюцинации.
– Я ничего не понимаю.
– Я хотел посмотреть, понравлюсь ли тебе чуть больше, если я буду прилично одет. Ну, знаешь, если я буду не в образе плохого парня. – Он склонил голову набок и показал на мочку уха. – Видишь? Я даже вытащил серьгу.
Лейси засмеялась, первый раз за весь день, и это причинило ей боль до самых кончиков больших пальцев на ногах.
– Ты можешь… ну, знаешь, – она сделала оборот рукой, но не могла вспомнить слово. – Ты не мог бы развернуть мою кровать так, чтобы мне было лучше видно?
Он подошел к краю кровати и повернул рычаг до тех пор, пока она не оказалась почти в сидячем положении. Он с беспокойством посмотрел на нее:
– Нормально?
– Теперь включи свет, – попросила она, ерзая в постели. Оказавшись в сидячем положении, Лейси по-настоящему осознала, что Волк сделал фарш из ее ягодиц. – Здесь слишком темно, – добавила она. – Я думала, что ты монашка.
Бобби рассмеялся и включил свет, а потом подошел поближе к кровати, чтобы она могла рассмотреть его как следует. Он положил руки на бока и заулыбался своей кривой улыбкой. Он был великолепен в джинсах, со своим тату и серьгой, и он был так же великолепен сейчас. Лейси улыбнулась.
– Ты даже в свадебном наряде будешь выглядеть как плохой парень.
– Неужели ты хочешь сказать, что я зря старался?
– Это было так мило с твоей стороны.
Выражение его лица стало серьезным:
– Как ты себя чувствуешь, Лейси?
Она помедлила, пытаясь найти и удобное положение в кровати, и слова, чтобы высказать, что она думает.
– Меня кое-что беспокоит…
– Хочешь, чтобы я позвал сестру?
– Нет, я не это имею в виду. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Я видела тебя с женщиной и… мне просто надо знать… что ты дал ей.
Она вздрогнула, так как новая волна боли пронзила ее голову.
Он сел на стул возле кровати.
– Я думаю, лекарства от боли причиняют вред твоей голове.
– Пожалуйста, не делай этого, – попросила она. – Не притворяйся, будто не понимаешь, о чем я говорю.
– Лейси… помоги мне, хорошо? Что ты видела? Что я, по-твоему, давал ей?
– Ш-ш-ш, – прошептала она.
Он говорил слишком громко, голос его отдавался у нее в голове, как стук молотка.
– Детка. – Бобби положил ладонь ей на лоб. – Я говорил тебе: та женщина – просто друг.
– Как ее зовут?
Она видела, что Бобби колеблется. Он наклонился вперед, положив локти себе на колени. На лице у него проступала легкая щетина, и она видела красные прожилки у него в глазах и понимала, что он сам тоже провел два очень непростых дня.
– Я… – начал он, потом осекся. – Я скажу тебе, Лейси. Это правильно, если я это сделаю, но это останется между нами, ладно?
Она не ответила. Надеясь, что это не будет очередной небылицей, шитой белыми нитками.
– Ее зовут Элис, – сказал Бобби. – Это моя кузина.
– Твоя кузина?
Он кивнул.
– Много лет назад я приобщил ее к кокаину и выпивке, – продолжал он. – Героин она открыла для себя сама. Она стала красть, чтобы добыть деньги на наркотики. Она связалась с плохими людьми. Реально плохими. Я помогал ей освободиться от зависимости, стать чистой, то есть бросить, но ее сутенер и ее дилеры… все охотятся за ней, и они не мелкие игроки. Она в серьезной опасности. Поэтому я спрятал ее у друзей, ведь я знал, что в первую очередь ее будут искать у меня дома. Когда ты позвонила и я решил приехать, все казалось идеальным. У нее есть друзья здесь, в Кити Хок. И она живет с ними, но я должен все время держать с ней связь, потому что она все еще… слабая. Она может сорваться в любую минуту. Хуже – те ребята могут отыскать ее. Я не знаю, что они с ней сделают, если найдут.
Она не была уверена, было ли облегчение, которое она испытывала, от лекарств или от его объяснения, но во второй раз в тот день ее охватило странное чувство эйфории, хотя, бесспорно, кузину Бобби было жаль.
– Ты мне веришь? – спросил он.
Лейси кивнула:
– Да.
Он опустил металлическое ограждение сбоку кровати и взял ее за руку двумя руками.
– Думаю, что я еще никогда в жизни не был так испуган и так взбешен, как тогда, когда увидел, как этот пес вгрызается в тебя, – скороговоркой проговорил он. – Ты не шевелилась. Я думал, ты умерла, Лейси.
– Отец сказал мне, что ты убил эту собаку.
– Убил и никаких сожалений не испытываю. Тебя это беспокоит?
При других обстоятельствах это могло бы сильно беспокоить ее. Но не с этой собакой. Не сейчас.
– Нет.
– Маккензи нужно повидаться с тобой, – спохватился он. – Девочка сильно страдает из-за произошедшего. Я уговорил ее подождать до завтра, но она боится, что ты можешь умереть, и сколько бы я ни уверял ее, что ты поправишься, она не верит этому.
– О! – Лейси нахмурилась, зная, какими пустыми должны быть эти слова для Маккензи. – Ей тогда тоже говорили, что ее мать скоро поправится, – скривила губы она.
Бобби сжал ее руку в своих.
– Ты помнишь, – начал он, – когда я в первый день приехал сюда, мы с тобой говорили об отношениях, и ты сказала, что у тебя романтические представления о том, что ты сможешь найти кого-то, кого полюбишь так сильно, что отдашь жизнь за этого человека?
Лейси кивнула.
– Я думал об этом последние несколько дней. – Бобби улыбнулся. – Я готов держать пари, что ты никак не ожидала, что этим кто-то окажется чужой ребенок.
Ей на глаза навернулись слезы.
– Нет, – сказала Лейси. – Не ожидала.
Он встал и, наклонившись, поцеловал ее в лоб.
– Поспи, детка. – Он подошел к краю кровати, чтобы снова вернуть ее в горизонтальное положение. – Я вернусь утром.
Он направился к двери, в своем смокинге и начищенных до блеска черных туфлях, и весь этот прикид тронул ее до глубины души.
