Книга Чужой огонь - Сергей Палий

Маринка, крепко ухватившись за открытую крышку панели, чтобы не отнесло силой противодействия, изо всех сил била здоровенным ключом по стальному кожуху водного компрессора. Это было бессмысленно и оттого еще более жутко. Вокруг нее летали капельки слез.

На появление в помещении Герасимова и Долгова Маринка никак не отреагировала. Она так же мерно и упорно продолжала колотить ключом по кожуху.

Максим хотел было подлететь и успокоить бедную девушку, но Фрунзик так зыркнул на него, что Долгову пришлось замереть на месте.

– Марина, – очень спокойно и в то же время твердо позвал Герасимов. – Марина, ты еще не закончила?

Девушка по инерции еще несколько раз ударила по кожуху и остановила руку. Повернулась и, срывая голос, прокричала:

– Не могу больше! Я не могу больше видеть ваши мерзкие рожи! Я не хочу больше никуда лететь! Пусть катятся все боги и черти к чертовой матери на чертовы кулички…

Долгов снова попытался приблизиться к Маринке, но Герасимов крепко схватил его за ворот спецкостюма и проговорил, обращаясь к девушке:

– Марина, когда закончишь штатную проверку системы гидрорегенерации, найди меня, пожалуйста. Скорее всего, я буду в рубке. Нам нужно поговорить о некоторых нюансах поведения на поверхности Марса.

После этого он вышвырнул Долгова из «жизняка» и захлопнул за собой люк.

– Ты ч-чего т-творишь? – От накатившего бешенства Максим даже стал заикаться.

Фрунзик прижал его к потолку коридора и прошипел в лицо:

– Секи сюда, дружище. Если ты еще раз в экстремальной ситуации ослушаешься моего приказа, я выкину тебя в вакуум.

Максим яростно засопел, но ничего не ответил.

– Я тебе сказал: идти со мной, но ничего без команды не делать. Куда рыпнулся? В няньку поиграть захотел?

– Какого хера ты на девчонку накричал, кретин? Она женщина, женщина, понимаешь?! – В Максиме продолжала кипеть обида и злость на неоправданный, по его мнению, цинизм Герасимова.

– Слушай внимательно. Второй раз повторять не буду… Вокруг пустота на добрую сотню миллионов километров. Только мы пятеро. Здесь космос, сечешь? В космосе другие законы. В космосе нет места слюнявой опеке и заботе. Если бы ты сейчас полез к ней с утешениями и жалостью, то получил бы железным ключом по жбану с гарантией в девяносто процентов! Она находилась в состоянии аффекта. В такие моменты человек способен воспринимать только спокойные и очень четкие приказы. Приказы, которые не дают эмоциям вырваться наружу, душат их. И если еще раз проявишь самодеятельность в подобных ситуациях, клянусь – выкину через грузовой шлюз.

Долгов усмирил вихрь чувств и взял себя в руки. И, как только эмоции отступили перед рассудком, он тут же с кристальной ясностью понял, что Герасимов прав. Прав, как никогда.

– Все нормально, Фрунзик… Отпусти.

– Мы все устали, Макс, – сказал Фрунзик, разжимая бледный кулак. – Но осталось немного. Осталось совсем чуть-чуть… Черт возьми! Мечтал ли ты, что когда-нибудь запросто пробежишься по другой планете, увидишь марсианские туманы? Знаешь, какие там бывают туманы! Если бы ты видел!

– А ты будто видел?

– Нет. Но обязательно увижу… Ладно, мотай в рубку. Мне сейчас нужно будет поговорить с Маринкой.

– Ты смотри мне, психолог доморощенный!

– Иди отсюда. Это приказ.

– Давай выкини меня в космос, – улыбнувшись, сказал Максим. Показал Фрунзику средний палец и поплыл по коридору прочь.

Он в который раз поразился различию между двумя Герасимовыми – земным и… «внепланетным». Здесь, в космосе, этот человек чувствовал себя словно рыба в воде. Он мог вспылить, но никогда не терял контроля над ситуацией.

На следующий день Маринка снова стала той жизнелюбивой, слегка капризной и в меру сварливой «хозяйкой» корабля – которую остальные члены экипажа в той или иной мере обожали. Они продолжили в свободное время встречаться с Максимом и предаваться буйным сексуальным утехам в невесомости. Но ни разу после этого случая ни он, ни Маринка не заикнулись о проклятом кожухе водного компрессора.

Полет продолжался. Согласно показаниям бортовых радиолокаторов, «Конкистадор II», как и раньше, отставал от шаттла примерно на неделю, иногда слегка сокращая разрыв, иногда увеличивая.

Тянулись дни, часы, минуты. Подчас отяжеленные ускорением. Подчас совсем невесомые.

И вот, уже на подходе к Марсу, когда частые шестикратные перегрузки от интенсивного торможения вымотали весь экипаж «Подснежника», на борту произошла серьезная авария…

Егоров изучал схему энергетической системы шаттла, вися в одном из кормовых отсеков, когда метеорит размером с грецкий орех насквозь прошил «Подснежник». Почему системы дальнего обнаружения и корректировки курса не среагировали на него, так и осталось загадкой – возможно, просто у какой-то мелкой шестеренки в огромном механизме электронного мозга корабля поломался один зубчик.

Относительная скорость метеорита была невелика, поэтому он не просто оставил маленькую дырочку по обе стороны обшивки, а разворотил пробоины диаметром с чайное блюдце.

Аварийная кормовая переборка тотчас захлопнулась, отделив Егорова от остальной части шаттла.

Юрка, осознав, что произошло, немедленно запаниковал и бросился затыкать дырки чем попало. Ему чуть не оторвало руку стремительно выходящим потоком воздуха.

Герасимов тут же оказался возле запертой переборки и включил связь через интерком.

– Юра! Не дергайся! На каждом сегменте обшивки существует автоматическая система ликвидации пробоин. Возьмись за ручку – возле тебя, слева. Слышишь меня? Кивни, если слышишь…

Егоров судорожно кивнул, глядя сквозь тройное стекло в переборке.

Сзади подлетели встревоженные Маринка и Максим. А за ними показалась черноглазая физиономия Торика.

– Что происходит? – спросил Долгов. – Фрунзик, у нас пробоина? А где Юрка?

– Отлично, – продолжил говорить Герасимов в решеточку интеркома, проигнорировав вопрос. – Видишь ручку? Крепко возьмись за нее обеими руками и постарайся как можно сильнее прижаться к стене. Отлично! Ты видел пробоины? Хорошо. Какого они размера? Если меньше пяти сантиметров, кивни один раз, больше – два!

Искаженное ужасом лицо Юрки задергалось, глаза забегали. Потом он кивнул три раза.

– Боже мой! – воскликнула Маринка, когда она наконец разобралась, что творится.

Фрунзик отключил интерком и быстро проговорил:

– В том отсеке нет даже легких скафандров. Если диаметр пробоин больше десяти сантиметров, то воздух выйдет быстрее, чем автоматы зальют дырки специальной пеной. Твою мать! Плохо дело!

– Так давай откроем переборку! – быстро предложил Максим.

– Бесполезно! Она автоматическая! Пока давление не выровняется – хрен! Изнутри тоже никак! Хотел бы я конструктора сейчас туда посадить вместо Юрки…