Глава 30
Август 1003 г. Домик этелинга неподалеку от дельты реки Оттер, графство Девоншир
— Мы не можем здесь оставаться, — услышала Эмма слова, произнесенные шепотом у ее уха, понимая, что это правда, но все же от них отмахиваясь.
Она повернулась лицом к Этельстану и прильнула к его губам, а их ноги распутно сплелись под льняным покрывалом.
— Неужели мы не можем побыть здесь еще одну ночь? — взмолилась она.
Забыв о существовании времени, они посвятили любви несколько дневных часов, и ей хотелось еще. Никто не догадывался, где она находится, никто даже не знал, жива ли она. Если она еще немного задержится, ни перед кем, кроме самой себя, ей за это отвечать не придется.
Но, едва об этом подумав, Эмма уже знала, что их время подошло к концу и что есть другие, перед кем она должна будет ответить. Нежно смахнув локон с ее лица, Этельстан поцеловал ее. Так недолго длились их объятия, а потом он мягко от нее отстранился и сел на кровати.
— Нам нужны люди, оружие и надежное убежище, — сказал он. — Поедем, думаю, в Сомерсет, в Уотчет.
Он нахмурил лоб, и Эмма поняла, что его мысли унеслись далеко от нее.
— Укрепления там в хорошем состоянии, — продолжил Этельстан. — Там мы можем собрать войско.
Она тоже села и озадаченно на него посмотрела. Ее начинали терзать смутные подозрения.
— Войско? — спросила она. — Ты что, собираешься повести армию против Свена? Ты думаешь, что он не пойдет на восток, вдоль побережья?
Этельстан засмеялся, и в этом грубом хохоте совершенно отсутствовало веселье.
— Мне нет дела до того, чем сейчас занят Свен. Он может жечь и грабить, где ему заблагорассудится. Пусть мой отец велит своим элдорменам бросить против викингов те силы, которые они смогут собрать, и остановить их, если сумеют.
Пристально глядя на Эмму, он протянул руку и погладил большим пальцем ее по щеке.
— У армии, которую я возглавлю, будут совершенно иные цели.
С возрастающим чувством тревоги она поймала его руку.
— Что ты задумал? — потребовала она ответа.
Он снова прикоснулся к ее губам своими.
— Я — старший из этелингов и наследник короля, который, к сожалению, не в состоянии защитить свою страну. Сама королева разделила со мной постель, возможно, даже понесла от меня ребенка.
Этельстан нежно погладил ее мягкий живот, но его отсутствующий взгляд говорил о том, что мысли его далеко и он видит перед собой нечто недоступное ее взору.
— Если я потребую у отца освободить престол, лорды западных графств меня поддержат. Полагаю, за ними последуют и другие.
Эмма глядела на него, ошеломленная тем, что в его голове могла созреть подобная идея.
Но значит, и она в этом виновна. У него не возникло бы столь амбициозного стремления, если бы между ними не произошло то, что произошло под покрывалом, до сих пор их объединяющим. Она отдала ему свое тело, свою любовь, полагая, что за этот грех отвечать будет лишь она одна. Ей следовало бы знать с самого начала, что он этим не удовлетворится. Он вознамерился захватить корону и полагает, что, поскольку он имеет Эмму на своей стороне, ему осталось лишь протянуть руку и взять ее.
Пока она подыскивала слова, чтобы выразить свой ужас, Этельстан взял ее ладонь в свою руку.
— Не бойся, Эмма, — сказал он. — Я найду для тебя пристанище, где ты будешь под надежной защитой, где ни Свен, ни мой отец тебя не тронут. А потом, когда я взойду на престол в Винчестере, ты воссядешь рядом со мной.
Отдернув ладонь, она обхватила себя руками, дрожа не от холода, а от страха, который, как ей казалось, леденил ее тело изнутри.
— Ты и вправду это сделаешь? — промолвила Эмма, стараясь придать своему голосу спокойствие, которого она вовсе не испытывала. — Ты бросишь вызов отцу, ты готов вашей междоусобицей привести королевство на грань катастрофы?
Этельстан хотел что-то сказать, но она ему не позволила, так как теперь перед ее глазами одна другую сменяли ужасающие картины возможного будущего.
— Нет, выслушай меня! Неужели ты не понимаешь, к чему это может привести? Даже если ты победишь в этом предательском противостоянии, что дальше? Ты готов запятнать руки кровью своего отца? Думаешь, витенагемот провозгласит тебя королем, если епископы объявят тебя убийцей?
— Я ничего не говорил об убийстве! — отмахнулся он от ее доводов. — До этого дело не дойдет.
— Только этим и может все закончиться! Даже если твой отец потерпит поражение в тысяче сражений с тобой, он никогда не отступится и не склонит перед тобой голову! Кто из королей твоего рода так поступал? Вы, как два оленя в лесу, когда молодой самец бросает вызов старому, сойдетесь в смертельной схватке за верховенство. И на поддержку кого из тэнов ты надеешься в своих притязаниях на королевский престол? Элдорменов, которые обязаны всеми своими владениями и властью твоему отцу? Своих братьев, обязанных ему своими жизнями? Все они связаны клятвой, данной твоему отцу, Этельстан, не тебе! — Обхватив его лицо ладонями, она посмотрела ему в глаза твердым взглядом. — И я тоже связана клятвами с ним, а не с тобой, — спокойно сказала она.
Этельстан взял ее за руки и отвел их от своего лица.
— Ты сегодня нарушила одну из них, о моя королева, — заметил он холодным тоном.
Эмма читала на его лице, как гнев, отчаяние и страсть боролись в его сердце, и она осознала, каким безрассудством было с ее стороны приехать сюда с ним. Их судьбы были подобны двум рекам, несущим воды в одну и ту же сторону параллельно друг другу, — им не суждено встретиться и слиться в единый поток. Но не в ее власти было исправить то, что было сделано, как он сам ей недавно сказал. Они были близки, и она этого изменить уже не могла. Теперь она должна попытаться исправить хотя бы будущее.
— Твой упрек справедлив, — сказала она, освобождая руки, чтобы подхватить свою сорочку, лежавшую возле подушки.
Сбросив с себя покрывало, она встала с низкой кровати и, повернувшись к нему спиной, принялась одеваться. Правда, унять дрожь во всем теле Эмме было не под силу. Тот пожар междоусобицы, в который Этельстан хотел ввергнуть все королевство, ужасал ее больше, чем угроза, которую являл собой Свен Вилобородый.
— Я не пытаюсь тебя упрекать, — сказал он полным боли голосом. — Ради бога, Эмма!
Полуодетая, она обошла кровать, встав перед ним. Теперь она хладнокровно взяла себя в руки, ибо слишком многое было поставлено на карту, чтобы позволить себе сделать неверный шаг.
— Я свершила смертный грех, — сказала она, — и я готова его искупить. Я приму любое наказание, посланное мне Богом, но не стану усугублять свой грех, поощряя тебя в твоем безумии. Вся Англия содрогнется от ужасающих бед, если ты не отступишься от своих замыслов.
