Упав на спину, она широко раскинула руки.
– Клэр! – все еще хихикая, окликнул ее Джон.
– Что такое?
– Как я теперь доберусь до машины?
Клэр рассеянно смотрела на звездное небо. Об этом она как-то не подумала.
– Подожди здесь, – сказала она, вскакивая на ноги. – Я что-нибудь придумаю.
На вершине холма она вновь запихнула громоздкое кресло в багажник, после чего вывела машину на служебную дорогу и спустилась вниз, подъехав как можно ближе к Джону. Затем Клэр подтащила к нему кресло. Ей пришлось напрячь все свои силы, чтобы помочь Джону забраться в кресло, причем оба они хохотали при этом как сумасшедшие. В конце концов Клэр докатила Джона до машины и помогла ему пересесть на переднее сиденье. Еще несколько минут напряженной возни, и подносы с креслом вновь отправились в багажник. Когда Клэр наконец устроилась за рулем, все мышцы у нее дрожали от напряжения.
Джон повернулся к ней, не скрывая довольной улыбки.
– Не могли бы мы проделать это еще разок? – спросил он. Клэр рассмеялась. Она успела здорово вымотаться за это время, но готова была кататься туда-сюда всю ночь, лишь бы с лица Джона не сходила счастливая улыбка.
Два часа спустя она подвезла его к дому. Оба молча сидели в машине. Клэр разглядывала маленький коттедж, такой невзрачный в унылом свете луны.
– Ходят слухи, что ты был очень богат, – заметила она.
Джон тоже взглянул на дом.
– Это правда.
– И что произошло?
– У меня по-прежнему куча денег, но получить я их смогу только в двадцать пять. То немногое, чем я располагаю сейчас, уходит на учебу, – по его лицу скользнула гримаса недовольства. – Похоже, родители не очень-то хорошо все спланировали.
– Что ты, они спланировали все замечательно, – повернулась к нему Клэр. – Оставь они тебе всю эту кучу денег, ты мог бы совершенно не напрягаться. Зачем действовать самостоятельно, если всегда найдется кто-то, кто решит за тебя любую проблему?
Джон невольно улыбнулся.
– Мне интересно, Клэр, существует ли ситуация, в которой ты не могла бы найти плюсов?
– Нет, – сказала она. – Думаю, что не существует.
Он провел пальцем по ручке дверцы.
– Насколько у тебя серьезно с Недом?
Клэр невольно поежилась – в машине становилось все холоднее.
– Да как тебе сказать… Мои чувства к нему сильно изменились. Нед стал раздражать меня своей незрелостью.
Джон отвернулся к окну. Между бровей у него залегла морщинка.
– Я больше не знаю, как это делать, – промолвил он.
– Делать что?
– Встречаться с девушкой. Раньше все было просто. Мне нравилась какая-нибудь девушка, я приглашал ее на свидание, и она соглашалась.
– Вот и теперь попробуй пригласить.
– А как же Нед? – повернулся он к ней.
– Забудь про Неда.
– Но я… – он кивнул на свои ноги.
– Мне это неважно, – сказала Клэр.
– Такая девушка, как ты… Скорее всего ты привыкла к нормальным физическим отношениям с парнем, и…
– Вот спасибо! – рассмеялась она. – Так бы и сказал: «Клэр, ты кажешься мне чересчур скороспелой».
– Я просто подумал, что ты и…
– Я девственница.
– Прости, мне очень жаль… То есть жаль не того, что ты девственница, а что тебе пришлось сказать это, – Джон было рассмеялся, но тут же посерьезнел. – Хотел бы я сказать то же самое про себя – в том смысле, что у меня тоже не было сексуальных отношений. На самом деле, я как раз осваивалих, когда все произошло.
– Мне очень жаль, – промолвила Клэр.
– Понимаешь, одно дело – утратить способность ходить, и совсем другое… Я только и думаю об этом. Все гадаю, смогу ли я когда-нибудь вновь заняться сексом, или мне теперь придется стать кем-то вроде священника.
– Тебе всего семнадцать, – осторожно заметила Клэр. – Так что это совершенно нормальные мысли.
На этом месте Клэр оборвала свой рассказ. Пожалуй, Рэнди и так узнал про них с Джоном куда больше, чем ему хотелось бы. И, уж конечно, ему незачем было знать, что именно Джон стал ее первым мужчиной. Это произошло в кровати Мелли, которая допоздна работала в кафе. Рэнди давно уснул, а Клэр продолжала вспоминать тот вечер. Ее неопытность и страхи Джона привели к тому, что первое занятие сексом превратилось для них в весьма торжественный, если не сказать мучительный, процесс. Но в итоге оба признали, что все прошло идеально. Клэр и так была влюблена в Джона, но теперь она прониклась к нему таким чувством, которое заставило ее забыть обо всех прочих симпатиях.
41
Сиэтл
Четырнадцатого апреля, на рассвете, умер Джордан Уайли. Эта смерть, хоть и внезапная, была вполне ожидаемой. В больнице Ванессу встретил притихший медперсонал. Многие медсестры не скрывали слез. Ванесса старалась не показывать своего огорчения. Она утешала родителей Джорди и пыталась подбодрить расстроенных врачей. Даже Пит Олдрих пришел на обход с покрасневшими глазами. Ванесса знала, что он навсегда запомнит Джордана Уайли, который преподал ему несколько важных уроков.
Весь день она механически выполняла свои обязанности, почти не позволяя мыслям о Джорди прорываться в свое сознание. Слезы пришли к ней уже поздно вечером, когда она лежала в постели. Маленький телевизор был настроен на канал новостей – на случай, если передадут какую-то информацию о Зеде Паттерсоне. Его дело находилось теперь в руках присяжных. Ванесса лежала с закрытыми глазами, а по щекам текли слезы.
– Подумай о том, сколько хорошего ты делаешь людям, – попытался утешить ее Брайан. Ванесса знала, что огорчает его своими слезами. Брайан не понимал, что ей надо было выплакаться. Она и так весь день старательно сдерживала эмоции.
Ванесса уже засыпала, когда он легонько толкнул ее.
– Вердикт, – сказал Брайан, и Ванесса тут же схватилась за пульт, настраивая громкость.
Комментарий репортера она пропустила, услышав только заключительные слова: «Невиновен». На экране появилась улыбающаяся физиономия Зеда Паттерсона. Сенатор стоял в окружении многочисленных репортеров. Ванесса с трудом заставила себя взглянуть на него. Паттерсон, лощеный и худощавый, отличался той слащавой привлекательностью, при виде которой желудок у Ванессы судорожно сжался. Интересно, узнала бы она его теперь, если бы не представляла, кто именно перед ней? Не факт. Но эти пронзительные голубые глаза все равно привели бы ее в дрожь – так часто они виделись ей в ночных кошмарах.
На лице Паттерсона играла полуулыбка. «Мы должны проявить сострадание к бедняжке, – заявил он. – И вам, ребята, стоило бы это запомнить. Нет ничего хорошего в том, чтобы портить жизнь совсем юной девочке – особенно если учесть, что она и без того загнала себя в тупик. Как видите, справедливость в моем случае восторжествовала, и я хотел бы закрыть эту страницу своей истории в твердой уверенности в том, что девочке будет оказана всяческая помощь».
