— Яхмос-из-Нехеба? Он... Я точно не знаю...
— И вы тоже не знаете? — воскликнул мальчик.
— Он всегда жил где-то около Южных казарм телохранителей, может быть, он всё ещё там. Я не видела его несколько лет. Он стал старым... слишком старым, чтобы... чтобы быть полезным. Когда я отпустила его со службы, то предложила ему дом и землю выше по реке, в Нехебе, откуда он родом, или даже здесь, в Фивах, рабов, чтобы ухаживать за ним, лекарей... было ясно, что он нуждался в них. Но он отказался от всего. Он проспал всю жизнь в воинском гамаке из верёвочной сети, сказал он, и заслужил право умереть в нём. Упрямый старик. Кажется, кто-то говорил мне, что он болен, — и теперь, когда у него нет лекарей...
— Но... он не умер, правда?
— Нет, я знала бы о этом.
Тот испустил длинный вздох и облизал губы.
— Можно мне увидеться с ним? Прошу вас, скоро я смогу поехать к нему?
— Хоть сегодня, если хочешь. — Она побарабанила пальцами по подлокотнику кресла. Каждый раз, когда она глядела на мальчика, он казался ей всё больше и больше похожим на её отца. Кроме того, она не хотела говорить и о Яхмосе. Скорее для того, чтобы сменить тему, она снова поправила его произношение. — Ты, наверно, хотел сказать «скоро», а не «зугоро», Тот. Я не понимаю, почему ты совсем всё забыл! Разве мать не говорила с тобой по-египетски?
— Моя мать? Вы имеете в виду Нанаи?
— Нанаи? Кто это?
— Моя мать. Моя вавилонская мать.
Она испуганно посмотрела на него.
— Я говорю про твою мать, Исет. Разве она была не с тобой? Разве не она заботилась о тебе в Вавилоне?
— Нет, — после колебания ответил он. — Я не знаю её.
— Но ведь с тобой кто-то был! Я послала... я... У тебя была рабыня-нубийка…
— Да. Я вспомнил о ней на обратном пути, — голос мальчика внезапно стал жёстким и возмущённым. — В Арваде. Она была высокая и никогда не отвечала мне. Она отпустила мою руку — в том месте, где собирают караваны. А потом она ушла и бросила меня.
— Она бросила тебя? Но... разве она не вернулась?
— Нет.
Сильная дрожь пронзила всё тело Хатшепсут, вся её уверенность вновь улетучилась, точно так же, как в миг, когда она увидела Тота стоявшим на дорожке. Исчезнувшая Исет — без сомнения, умерла в морском плавании, — неверная рабыня и пятилетний мальчик, оставшийся один среди бородатых чужеземцев за тысячи лиг от всего, что знал...
«Я не желаю ничего знать об этом, — быстро подумала она. — Я не буду спрашивать его больше ни о чём».
Но она услышала свой вопрос, заданный странным напряжённым голосом:
— А где ты жил, после этого... в Вавилоне? У этой, как её... Нанаи? С жителями песков?
— В Вавилоне нет жителей песков, — поправил Тот. — Эго большой город, там есть река — хотя и не такая, как здесь — и башня по имени Этеменанки, туда, на самый верхний ярус, иногда сходят боги... другие боги, вы понимаете...
— Тот! Нет никаких других богов, кроме наших, египетских, — никаких настоящих богов!
— Нет, Эа — это бог. Он должен существовать. Эго он отобрал меня у вас и Яхмоса и привёл в Вавилон, чтобы Ибхи-Адад смог заплатить свои долги.
— Ибхи-Адад? — с усилием повторила она слабо, запинаясь на непривычных слогах.
— Гончар, который был моим... ну, тем, кто взял меня к себе. Он был очень добр ко мне, они все были очень добрыми. Нанаи... — Он глубоко вздохнул и поспешно продолжил: — Я учился в школе писцов под стеной храма.
— Тот, послушай! Ты должен забыть всё, чему тебя учили эти дикари. Бог — Амон-Ра, ты слышишь? А не этот... Эа... — она снова запнулась на этом слове.
Он покачал головой с несогласием и беспокойством в серьёзных тёмных глазах.
— Эа — тоже бог, — негромко сказал он. — Или богов нет вообще.
Ей показалось, что у неё волосы встали дыбом: так это было похоже на какое-то высказывание Ненни.
— Не говори так! — воскликнула она. — Ты говоришь точно как твой отец!.. — Она резко прервала речь, но заинтересованный взгляд Тота уже перескочил на большое кедровое позолоченное кресло.
— Там сидел мой отец, да? — задумчиво спросил он.
— Да, действительно, — пробормотала она. — Целые часы вместе с ним... дни вместе с ним... размышлял и смотрел в пространство.
— Да, я помню это! — выдохнул Тот. Его лицо вдруг осветилось каким-то внутренним открытием. — Ну да, я знаю, кем он был — он был Одиноким Человеком.
— Бессмыслица, — начала было Хатшепсут.
— Он сказал мне, что был одинок, — настаивал мальчик. — Я помню это. Он сказал, что все цари одиноки.
— Это чушь! Твой отец был полон нелепых идей. Цари не одиноки, как это может быть? Господин мой отец был величайшим из царей, и я точно знаю, что он никогда не был одинок. На самом деле это его кресло, твоего дедушки. Ты знаешь это? Это — его сад... его дворец... его кубок для вина там, на столике; он из сокровищницы побеждённого им государя Нубии. Он превосходил всех государей вместе взятых, господин мой отец... Ты родился в тот самый день, когда он отбыл в сонм богов. Как хорошо я это помню.
— Где был дворец моего отца? — тихо спросил мальчик.
— О, здесь живут цари. И твой отец, конечно, жил здесь некоторое время.
Тот молча взглянул на неё, а затем сказал:
— Госпожа Шесу, пожалуйста, расскажите мне о нём. Я помню так мало, не помню даже, как он выглядел. Нет ли здесь чего-нибудь вроде... вроде этого кресла, этого кубка, что принадлежало бы ему?
— Нет, ничего. Я даже не знаю, что рассказать тебе о нём, Тот. Он был очень странный человек. — Она сделала паузу, затем резко закончила: — Он болел, болел много, а теперь он мёртв. Кроме этого, о нём мало что можно сказать.
— Я думал... кто-то сказал мне, что фараоны не умирают.
— Он... он отбыл к богам, — твёрдым голосом уточнила Хатшепсут.
— Но он тоже был великий царь, как мой дедушка?
— Да, он был царём.
Неожиданно она встала и принялась ходить по беседке. «Я больше не выдержу этого, — думала она. — Я должна сказать ему то, что должна, сразу, очень кратко — просто сказать ему, что он должен делать, и уйти, расстаться с ним!»
Она наклонилась, чтобы взглянуть ему в лицо, и её опять поразил вид его безвкусного, но трогательного наряда, и глаза, столь часто посещавшие её в видениях.
— Госпожа Шесу, — всё так же негромко сказал он, — а я тоже буду царём?
Теперь, подумала она. Вот теперь, быстро.
— Нам нужно поговорить о этом, Тот, — ответила она. — Прямо сейчас. Я не могу слишком долго оставаться с тобой, меня ждут Нехси и много других дел. Лучше всего поговорить сейчас.
