Мерседес тоже знала правила игры.
В час дня я позвонила Дэну и передала условия Мерседес. У меня щемило сердце. Я предлагала ему больше денег, чем могла заработать за два года, за книгу, на сочинение которой ушло несколько недель (а у меня — вся прожитая жизнь). Мы также предлагали рекламный тур по пяти крупным городам, самые высокие потиражные и даже огромное количество авторских экземпляров. И все это за книгу, которая раздевала меня догола и выставляла напоказ всему миру.
И что ответил Дэн?
— Мы рассмотрим ваше предложение, и я перезвоню. — Даже не признал, что предложение в высшей степени щедрое.
— Мерседес хочет завершить сделку. — Возможно, последнее я сказала зря, но я тоже стремилась побыстрее поставить точку в затянувшемся торге. Не хотела еще неделю своей жизни забивать голову «Разрывом».
— Готов спорить, хочет. — И Дэн разорвал связь.
Как будто нашему издательству страшно повезло, что Флейшман предложил свою книгу нам.
Я вся кипела, когда клала трубку на рычаг.
Линдси зашла в мой кабинет.
— Совещание, — напомнила она.
Я застонала.
— Понимаю, почему ты не хочешь идти. — И протянула мне перечень долгов, составленный Джейнис Уанч. Я стала рекордсменкой. Потому что последнюю неделю занималась только «Разрывом».
Когда я села за стол, Мерседес поймала мой взгляд.
— Есть новости?
Я покачала головой.
— Они с нами свяжутся.
После того как Мерседес постучала лопаткой по столу, главной темой дискуссии стал прием, устраиваемый «Романс джорнал» в бальном зале отеля «Хелмсли-Парк-лейн». Редакция отправлялась туда практически в полном составе, поэтому мероприятие начало обретать сходство со школьной экскурсией.
— Мы хотели заказать автобусы, чтобы нас отвезли туда, — сообщила Мэри Энн, которой поручили решение организационных вопросов, — но транспортные компании заламывают дикие цены.
— А почему мы не можем дойти туда пешком? — раздраженно спросила Маделайн.
За столом поднялся одобрительный гул, который оборвала Мерседес.
— Потому что мы все знаем, что на дорогу уйдет дополнительное время, и не рассчитываем, что кто-нибудь вернется сюда после приема.
Школьная экскурсия уже не выдерживала сравнения с приемом «Романс джорнал». Нет, запахло еще одним Рождеством.
Среди прочих мы обсудили книгу о женщине, которая влюбляется в своего учителя рисования. Я отдала ее Рите после того, как Мерседес утащила с моего стола «Разрыв». Рита объявила, что книгу она прочитала, ей понравилось, но тревожит возраст героини. Слишком старая.
— Сколько ей? — полюбопытствовала Мерседес.
— Пятьдесят.
— Пятьдесят — это снова сорок, — вставила Маделайн.
— Нет, если у тебя приливы, вовсе нет, — пробурчала Рита.
Энн, которая возглавляла сектор «Девушка в городе», осторожно поддержала Маделайн:
— Большинство наших нынешних книг в серии «Девушка в городе» — о жизни замужних женщин и других аспектах среднего возраста.
Мерседес покачала головой:
— Замужняя жизнь — это одно, но Рита права: пятьдесят — период климакса. Мы должны учитывать демографию.
— Я как раз думала об этом, — подала голос Линдси. Все повернулись. Помощники редакторов на редакционных совещаниях выступали крайне редко. Такое считалось дурным тоном. Но Линдси никогда не сдерживалась, если вдруг возникало желание высказаться. — Вы знаете эту книгу об английской девице, Бриджет Как-ее-там…
— Джонс, — хором сказали двадцать голосов.
— Э… правильно, Джонс. Все знают эту книгу, но она, сами знаете, древняя. Я читала ее в первом классе средней школы, и она многое значила для людей, которым было за тридцать. А теперь все эти женщины, которым предназначалась книга, уже старше. Вот я и думаю, что книга, о которой говорит Рита, будет для них идеальной.
Только на похоронах я видела, чтобы так много людей столь быстро впадали в депрессию.
— Господи… она права, — выразил кто-то общее мнение.
— Я читала эту книгу в колледже. — Андреа тяжело вздохнула. — Боже, какая я старая!
— Тебе только двадцать семь! — выкрикнул кто-то.
— Почти двадцать восемь, — простонала она. — Я приближаюсь к тридцати!
— Это что. Мне было тридцать, когда я ее прочитала, — призналась собачница Энн. — Я думала, Бриджет — это я.
— А теперь Бриджет — бабушка.
— Черт!
Мерседес пришлось постучать по столу, чтобы разорвать пелену печали.
— Давайте не будем подсчитывать, сколько прошло времени с тех пор, когда мы читали «Три поросенка», — предложил Трой. — А не то редакторы начнут выпрыгивать из окон.
Мерседес строго глянула на шутника.
— Если на то пошло, Линдси указала на очень важный момент. Женщины, которые зачитывались книгами о Бриджет Джонс, теперь в самом разгаре кризиса среднего возраста. Мыслишь в правильном направлении, Линдси. Мы должны предугадывать желания наших читательниц.
Рита усмехнулась:
— Так мы скоро дойдем до выбора гроба.
— А не странно ли это — выпускать книгу о пятидесятилетней женщине в серии «Девушка в городе»? — спросила я.
— Может, стоит переименовать серию. — Мэри Джо в задумчивости постукивала карандашом по столу, покусывала нижнюю губу. — «В городе…»
— Я придумала! — воскликнула Андреа. — «Городские бабушки».
— «Городские матроны»!
— «Городские старушки»!
— «Девушка-бабулька»!
Стук по столу прервал мозговой штурм.
— Совещание окончено, — объявила Мерседес.
Когда я вернулась в кабинет, лампочка получения сообщений на автоответчике не мигала. Я пошла к столу секретаря-регистратора, чтобы проверить стойку с ячейками. На этой неделе Мюриэль вышла на работу.
— Привет, Ребекка, — улыбнулась она мне. — После перерыва на ленч сообщений для тебя не было. Как прошло совещание?
— Нормально.
— Вот и хорошо.
Всякий раз, взглянув на нее, я испытывала чувство вины. И мне по-прежнему хотелось познакомиться с ней поближе.
— Как настроение? — спросила я.
— Отличное. Просто отличное.
Ее глаза напоминали каменную стену. Я могла бы схватить Мюриэль за плечи и трясти до упаду, но она не созналась бы, что написала ту книгу. Просто продолжала бы смотреть на меня не мигая.
Но не прошло и пяти минут после моего возвращения в кабинет, как раздался звонок Дэна.
