— Все? — спросила она Каэтано.
— Не совсем.
Сахар рассыпался по ее высокой груди. Сюзетта оглядела себя и подняла руку, чтобы стряхнуть крупинки, но пальцы Каэтано сомкнулись на ее запястье.
— Нет, Сюзетта, позволь мне.
— Но, Каэтано…
— Я очищу тебя поцелуями, — прошептал он.
Губы Каэтано скользнули к шее Сюзетты.
— Каэтано, а если нас кто-нибудь увидит?
Его теплый влажный рот прижался к ее шее, а затем двинулся вниз, и она забыла обо всем.
Каэтано задернул занавески. Окна оставались открыты только в задней части комнаты, но огороженный стеной двор обеспечивал уединение. Каэтано медленно слизывал сахар с чистой, нежной кожи Сюзетты.
— Каэтано, — задыхаясь, прошептала она, — мне кажется, уже все.
— Да, — пробормотал он, прижимаясь губами к ее телу.
Кровь его вскипела. Он раздвигал полы шелкового халата, пока белая, полная грудь Сюзетты не выскользнула наружу. Жадный рот Каэтано двинулся по ней. Когда его горячие губы сомкнулись вокруг розового соска, Сюзетта закрыла глаза и уронила голову ему на плечо.
— Ты слаще сахара, — прошептал он, ласково покусывая сосок.
— Милый… кровать.
— Я хочу тебя здесь, сейчас.
Покрывая поцелуями губы и вздымающуюся грудь Сюзетты, Каэтано отодвинул от стола стул с высокой спинкой, посадил ее на себя верхом, и ее бедра обхватили его.
— Каэтано, — еле слышно выдохнула она.
— Да. — Он прижался к ее губам.
Сюзетта подняла голову и в. неистовстве страсти сорвала с него халат. Когда она опустилась на Каэтано и приняла в себя его плоть, оба застонали. Она сидела верхом на своем любовнике в освещенной солнечными лучами комнате за столом с сервированным завтраком. С того мгновения, когда их тела соединились, и до упоительного момента экстаза Сюзетта смотрела в горячие черные глаза Каэтано. Их души тоже слились в единое целое.
Обмякнув, Сюзетта уткнулась лицом в его смуглое плечо и улыбнулась:
— Думаю, это научит меня больше не рассыпать сахар.
Каэтано рассмеялся и провел пальцами по теплой щеке Сюзетты.
— Я каждый раз буду просить подать к столу сахар. Не помню, когда завтрак доставлял мне такое удовольствие.
Сюзетта поцеловала его.
— Я безумно тебя люблю. Милый мой, я безрассудно и безоглядно влюбилась. Пожалуйста, не позволяй мне оставлять тебя.
— Моя дорогая Сюзетта, с самой первой минуты, как ты стала моей, я понял, что никогда не разрешу тебе покинуть меня. Обещай, что это драгоценное сердечко, которое я целую, будет биться только для меня.
— Обещаю, — вздохнула она. — Только для тебя.
Каэтано поднял голову. Она улыбнулась и прижала ладонь к его груди.
— Да, — заверил он ее, — оно бьется только для тебя.
Сюзетте нужна была одежда, и поэтому Каэтано пригласил из Мехико трех портных. Они приехали поездом, привезя с собой ткани и выкройки.
Когда роскошный атлас, шелк, тафта и кружева были разложены в просторной столовой, Сюзетта позвала Каэтано.
— Дорогой, что тебе больше нравится?
Каэтано озадаченно посмотрел на Сюзетту:
— Не сомневаюсь, ты сделаешь правильный выбор. А если возникнут затруднения, бери все. — Каэтано рассмеялся и двинулся к двери. — Ты взрослая женщина, Сюзетта. Сама подбери то, что тебе идет.
Она расправила плечи и шагнула к большому обеденному столу.
— Я возьму это и это, вон ту голубую ткань, а еще это, это…
Каэтано сказал Сюзетте, что каждый год устраивает вечеринку, желая помочь своим друзьям отпраздновать годовщину освобождения Мексики из-под испанского владычества. Это будет прекрасный повод для всех его мексиканских друзей познакомиться с очаровательной хозяйкой Сьела-Висты. В этот райский уголок посреди пустыни были приглашены сливки мексиканского общества. Те, кто приехал издалека, остановились в доме.
В сумерках 16 сентября зажженные люстры ярко освещали танцевальный зал Сьела-Висты. Выложенный разноцветными плитками пол ослепительно блестел. На возвышении расположились приглашенные из Мехико музыканты в пестрых одеждах. На длинном столе, покрытом белой льняной скатертью, в серебряных ведерках охлаждалось шампанское. Пока Сюзетта заканчивала прическу, Каэтано ждал в танцевальном зале.
Он был элегантен и красив в белоснежной сорочке и красном галстуке. Каэтано выглядел как богатый, преуспевающий аристократ.
Сюзетта тихо окликнула его, и он обернулся. К нему приближалась необычайно красивая женщина в черном кружевном платье. Ее голову украшала мантилья, в ушах сверкали бриллианты. Высокая полная грудь ослепительно сверкала в глубоком декольте. Легкий шорох ее юбок музыкой звучал в ушах Каэтано. Не успела Сюзетта подойти к нему, как он повернулся к оркестру и что-то сказал. Полилась нежная романтическая мелодия. Учтиво поклонившись, Каэтано поцеловал руку Сюзетты в кружевной перчатке и спросил, не окажет ли она ему честь потанцевать с ним.
Ошеломленная его неотразимой красотой, она кивнула, и Каэтано обнял ее. Они в одиночестве кружились на гладком, сверкающем полу, не замечая наблюдавших за ними гостей. Когда музыка смолкла, раздались аплодисменты. Влюбленные даже не заметили, что они не одни.
Этот танец оказался единственным для Каэтано. Уже прибывали кареты с гостями, и элегантно одетые пары спешили в зал. Каэтано, стоя рядом с Сюзеттой, приглашал гостей в дом и гордо представлял всем прекрасную хозяйку. Политики и генералы, социалисты и аристократы, новые и старые друзья заполнили танцевальный зал, хлынули в столовую, гостиную и внутренние дворики.
Сюзетта, выделявшаяся в любом обществе своей неотразимой красотой, ласкала взгляд мужчин, а ее милый, дружелюбный характер быстро покорил дам. Мужчины нетерпеливо ждали очереди потанцевать с ней, и она охотно позволяла кружить себя по залу. Желая знать, не ревнует ли Каэтано, Сюзетта оглянулась и, встретившись с ним взглядом, улыбнулась ему. Никогда еще она не видела в глазах мужчины подобной властности и холодной уверенности. Каэтано смотрел на Сюзетту так, будто ничуть не сомневался, что она принадлежит только ему и ни один мужчина на свете не способен отнять ее у него.
Чудесная вечеринка продолжалась до тех пор, пока первые лучи солнца не окрасили пустыню в розовые тона. Оставшиеся и дом гости разошлись по своим спальням. Остальные разъехались, и последняя карета исчезла вдали, оставляя за собой облако пыли. Каэтано и Сюзетта шли по длинному коридору к своим комнатам; он на ходу развязывал красный галстук, а она отцепляла мантилью от белокурых волос.
— Прелестная вечеринка, — сказала Сюзетта.
— Лучше и быть не может. Они все влюбились в тебя и завидовали мне.
