Он выдержал паузу и сказал то, ради чего пришел:
— Я говорил с начальником института. Ковач дал согласие восстановить твой отдел. Хоздоговор у тебя заключен на два года. Так зачем осложнять жизнь себе и другим?
— Значит, предлагаете мне сделку? А вы с Ковачем подумали, — горячась, возразил ему Артём,— что станет с нашим институтом, если он прекратит выполнять свое предназначение и займется лишь испытаниями и ресурсами?
— И что же с ним станет? — насмешливо посмотрел на него Гальчук. — Заодно просвети, в чем состоит его основное предназначение.
— Да закроют наш институт, если он не будет вести исследования! —вспылил Артём. — Мы должны совершенствовать деятельность Аэрофлота и предлагать новое, а не просто регистрировать состояние авиатехники. Составление актов на увеличение ресурсов — канцелярская работа, а испытания лучше нас проведут ЛИИ МАП и ВВС.
— Но пока только эти работы дают нам хороший заработок, — во взгляде Гальчука была откровенная враждебность. — Лишь в них заинтересованы МАП и предприятия Аэрофлота, которые заключают с нами хоздоговора. А твои новшества никому не нужны. Мне жаль тебя, Артём! Не успел стать доктором и уже всем рискуешь! Тебя же в порошок сотрут.
— Не надо жалеть меня, Борис! Я знаю, что делаю, — смягчив тон, ответил Артём. — Мне совесть не позволяет заниматься халтурой, наблюдая, как гибнет наш институт. Я ведь предупреждал тебя, что Ковач доведет его до ручки. Зря ты ему в этом помогаешь. Разве не видишь, что ученых скоро не останется? Если не удастся заняться делом, уйду и я.
Гальчук больше его не уговаривал, а когда узнал, что Артём подал докладную записку на имя министра, — решил устроить ему «показательную порку» на научно-техническом совете института. Он умело настроил против него своих сподвижников, и они дружно выступили против включения в план исследований работы, предложенной Артёмом. Положительно высказался только Полунин, но это поддержало Артёма лишь морально.
* * *
Домашняя обстановка у Артёма была еще более безрадостной. Уйдя жить в «общагу» университета, Лена сошлась там с аспирантом-югославом и родила внебрачного ребенка. Югослав был женат, имел двух дочерей и бросать семью не собирался. Варя очень переживала за Лену и трогательно заботилась о ней в период беременности и родов. А когда та осталась, недоучившись, одна с грудным ребенком, по доброте душевной предложила взять малыша к себе. В ответ от Лены она услышала то, чего уже никогда не смогла ей простить.
— Вот уж не думала, что моя беда будет тебе на руку, — обиженно поджала губы Лена. — Хотя, я тебя понимаю. Своих детей иметь не способна, вот и обрадовалась, что можешь заполучить моего сына, — язвительно добавила она. — И отец, наверное, будет счастлив дать ему свою фамилию, в чем, в свое время, отказал мне, — Лена на минуту умолкла и сказала, утирая злые слезы: — Всем вам будет хорошо, одной мне плохо. Нет уж, шиш вам! Как-нибудь без вас обойдусь! Сама воспитаю сына.
От такой грубой отповеди Варя не сразу пришла в себя. А когда немного успокоилась — сдерживая гнев, сказала:
— Ты неблагодарна, жестока и очень глупа, Лена! Я ухожу, и не рассчитывай, что вернусь. Никогда не прощу, что за мою заботу наплевала мне в душу! Тебе лишь предлагали родственную помощь, выход из твоего трудного положения. Могла бы просто отказаться, зачем было ранить меня в самое сердце. Надеюсь, жизнь заста-. вит тебя поумнеть!
Осталось неизвестным, расстроил ли Лену разрыв с Варей, и переживала ли она из-за него, но Артём видел, какую душевную травму нанесло это его жене. Всегда бодрая и неунывающая, она стала мрачной и рассеянной, отвечала невпопад, тяжело вздыхала и даже стала кашлять. «Уж не заболела ли? — глядя на нее, с тревогой подумал Артём. — Может, с легкими что?»
— Ты бы сходила проверилась! Выглядишь неважно, — не выдержав, сказал он Варе. — Неужели, все переживаешь из-за этой дуры?
— Да здорова я, Тёмочка. Не обращай внимания, — с досадой ответила она, не удержавшись от кашля. — Просто перенервничала из-за Лены.
— Вот видишь, я прав. Обязательно покажись врачу! — с напускной строгостью сказал Артём. — Будто не знаешь, что все болезни от нервов. И только одна — от удовольствия, — не выдержав, улыбнулся он, — венерическая.
Варя все же сходила на рентген и худшие опасения Артёма подтвердились. Не в порядке оказались лимфоузлы, и она впервые за всю их совместную жизнь очутилась в больнице. Даже подозревая, что жена нездорова, Артём такого не ожидал. Он и без того в быту был несамостоятелен, а избалованный Варей, почувствовал себя совсем беспомощным.
Ложась в больницу, Варя наготовила ему еды впрок, но этого хватило ненадолго, и Артёму вновь пришлось испытать прелести общепита. К тому же вскоре встала проблема смены белья. Артём навещал Варю почти каждый день, и она сразу заметила, что на нем несвежая рубашка.
— Ну как тебе не стыдно ходить в таком виде? — укорила она его. — Неужели трудно отнести белье в прачечную?
— Времени не хватает, — соврал он, не желая ей признаться, что ему противно этим заниматься. — Не бери в голову, продержусь как-нибудь!
— Нет, я не могу допустить, чтобы ты ходил неопрятным, — не согласилась Варя. — Все! Раз в неделю будешь возить меня домой. На пару часиков.
— Тебе же нельзя нарушать режим, — не слишком уверенно возразил Артём, глядя на жену, соблазнительно выглядевшую даже в безобразном больничном халате, и думая, естественно, не о белье и еде.
Наверно, и у Вари в мыслях было не только это, так как, заметно повеселев и не теряя времени на переодевание, она сняла с вешалки свою дубленку.
— Иди, заводи машину! Я через пять минут подойду, — приказала она мужу. — У нас как раз время прогулок, и никто на мое отсутствие не обратит внимания.
В тот раз о белье она забыла и лишь успела сварить ему суп, поскольку, соскучившись, они больше часа занимались любовью. С годами бурная страсть у них улеглась. Секс был по-супружески умеренным. Видимо, им надо было ненадолго разлучиться, чтобы вновь воспылать страстью.
В больнице Варя провела больше месяца и вышла лишь в январе. Коротких еженедельных встреч им было мало, и в Новый год Артём «выкрал» жену домой на целые сутки. Выпив по традиции шампанского, они всю ночь, как молодожены, упивались своей страстью, и лишь под самое утро уснули, не размыкая объятий.
Наверное, Варе надо было заболеть, чтобы Артём осознал, как сильно любит свою жену. В последние годы ему казалось даже, что они остыли друг к другу, и он может увлечься другой женщиной. Поэтому был безмерно рад, убедившись, что кроме нее, ему никто больше не нужен.
* * *
Реформы, проводимые в стране, были скорее импульсивными, чем продуманными. Так, всеобщую демократизацию решили начать с того, что всех руководителей предприятий и организаций стали выбирать на общем собрании коллектива. Негативный опыт революционных времен, когда даже бойцы выбирали своих командиров, и более близкий, — развала колхозов «избранниками» сельчан, — был почему-то предан забвению. То, что это «мероприятие» такое же провальное, показала смена руководства в НИИ гражданской авиации.
