Джек Мэггс плакал. Он сжал свое тело в твердый ком, сжал и свой желудок. Он сидел, покачиваясь. Но вдруг ему почудился с берега звук, похожий на скрип колес, и как будто совсем близко. Мэггс перестал плакать. Теперь он сидел, настороженно выпрямившись и впившись красными от слез глазами в мокрую мглу. Но все, что он разглядел на берегу, были лишь силуэты нескольких прибрежных ив. Когда же послышался звон цепи, Мэггс потянулся к ножу, спрятанному в ботинке. Вынув его и держа в руке, он затем, словно принюхиваясь своим ястребиным носом, попытался определить движение невидимой повозки.
Телега на берегу (если это была телега) двигалась медленно, но даже если Мэггс совсем не слышал ее, он не стал бы торопиться прятать свое оружие. Он даже направил его крючковатое острие на спящего владельца записной книжки.
Тобиас Отс продолжал спать, уткнувшись лбом в согнутые колени. Джек Мэггс махнул ножом над головой спящего, а затем, поразмыслив, взял нож в зубы, встал коленями на скамью и, даже не сняв громоздкое пальто-крылатку, опустился в воды Северна. Река в этой части была неглубокой, около трех футов, не больше, так что он свободно мог повернуть лодку так, чтобы спящий писатель оказался к нему спиной. Мэггс, держа нож в правой руке, левой обхватил Тобиаса.
— Вы — вор, — тихо промолвил он. — Проклятый мелкий воришка.
Тобиас проснулся и, пытаясь высвободиться, забил ногами по воде на днище лодки, но, почувствовав у горла лезвие ножа, притих. Он лежал тихо, не двигаясь, как лиса в капкане, глядя во мглу своими переменчивыми глазами.
— Не убивайте меня, Джек.
— Заткнитесь!
— Вы зарежете меня?
Пальто Мэггса вздулось вокруг него пузырем и плавало, похожее на щупальца огромного австралийского кальмара.
— Я даже не знаю, когда, черт побери, начать вас резать. — Он рывком повернул лодку, и ее испуганный пассажир теперь смотрел ему прямо в лицо. — Почему бы мне не сделать этого сейчас?
Тобиас Отс бросил быстрый взгляд в сторону берега. Если у него были какие-то мысли о бегстве, то теперь он оставил их. Он остался в этой лодке, как в ловушке, и должен ждать, что будет дальше.
— Вы украли у меня Софину, ублюдок!
Тобиас полез в карман, но не обнаружил в нем своей записной книжки.
— Нет, нет. Ее не могли украсть…
— Вы очень ловко обдумали свое воровство, не так ли, Тоби?
— Вы прочитали мои записи, Джек? Прочитали эту главу, не так ли?
— О, неужели вы написали целую главу? Мое имя упоминается в ней?
— Она в память того, что произошло. Ваша Софина будет жить вечно.
— Не смейте произносить ее имя!
— Я написал его, Джек, как вырезал бы его резчик по камню на надгробии, чтобы ее имя жило в веках. Во всей империи, Джек, лучшего резчика вам не сыскать.
Джек Мэггс ничего не ответил, но его возбужденность несколько уменьшилась, что придало храбрости писателю, и он продолжил:
— Но ваша мучительная жизнь…
— Вы вознамерились убить меня. Я знаю это. Вот что для вас значит слово «мучительная». Сжечь меня заживо?
— Не вас, Джек, а персонаж с вашим именем. Рано или поздно это имя я изменю.
— Вы для меня тоже персонаж, Тоби?
— Очень смешно, Джек.
— Смешно? У меня тоже нет причин убивать вас, Тоби.
— Кроме той, что я человек.
— Вы когда-нибудь видели, как бьют человека плетью, Тоби? Видели ли вы его спину после того, как по его солдатской рубахе прошлись плетью?
— Было бы неразумно с вашей стороны убивать меня, Джек. Только не сейчас.
— Я неразумный человек, Тоби. Я хулиган, который нажил десять тысяч фунтов на грязной глине. У меня огромный дом в Сиднее и одна из его улиц носит мое имя, во всяком случае носила, когда я уезжал. У меня карета с двумя выездными лакеями. Я — мистер Джек Мэггс, эсквайр. И все это я оставил, чтобы теперь найти здесь свой конец. Вы обманули меня, Тоби, так, как никто еще не обманывал.
И он начал снова медленно разворачивать лодку так, чтобы еще раз дотянуться до горла писателя, а тот неотрывно глядел в меняющиеся глаза Мэггса.
— Пощадите меня, — наконец взмолился он.
— Почему я должен вас пощадить? — ответил Мэггс.
— Простите меня, Джек, я знаю, где ваш сын. Я знал это, когда мы покидали Лондон.
Наступила долгая пауза. Потом Мэггс воскликнул:
— Оказывается, вы храбрый парень, Тоби!
— Я ничтожество, Джек.
— Тогда, ради всех святых, зачем вы потащили меня сюда?
— Деньги.
— Ну и умник, нечего сказать! Значит, таков был ваш план? Неужели в вашу большую умную голову не пришла мысль о том, что я заплатил бы вам вдвое больше, если бы в Лондоне вы отвели меня к моему сыну? Где он?
— Я устрою вашу встречу.
— Он все это время был в Лондоне?
— Кажется, да. Я получал сведения от вашего коллеги лакея. Его ужасно мучил этот секрет, он просто не знал, что ему делать.
— Почему мучил? Почему он мне не сказал?
— Это было перед нашим отъездом. Оттого что я был в отчаянии, я тоже скрыл все от вас.
— Отчего вы были в отчаянии? Что заставило вас поступить так жестоко?
— Я говорил вам о ситуации, в какой я оказался.
— Сестра вашей жены? Вы это серьезно говорите? Вы, который описывает историю смерти Мэггса, не знаете, как помочь девушке в ее беде? Отвезите меня к моему сыну, а я дам вам нужные пилюли.
— А мои пятьдесят фунтов?
— К черту вас с вашими пятьюдесятью фунтами! Я дам вам то, что вам нужно, и это больше, чем вы заслуживаете. По пути обратно в Лондон мы сделаем остановку и зайдем за лекарством. Но позвольте предупредить вас, если вы не найдете моего сына, то вам конец! Вы согласны на такую сделку? Вы ставите на карту свою жизнь.
— Согласен.
— Отлично. Дайте мне вашу записную книжку.
— Она у вас, мне кажется.
— Да, она на скамье, рядом с вами.
Тоби взял книжку.
— Дайте ее мне.
Тоби повиновался и протянул ему книжку.
— Отныне я навсегда запрещаю вам писать имя Софины Смит. Вы понимаете меня?
— Да.
— У вас с собой ваши магнитные диски?
— Нет.
— Вы больше не будете пользоваться ими. Вы не будете упоминать мое имя в вашей книге, а также не будете упоминать про Призрака.
— Да.
Джек размахнулся и бросил записную книжку писателя в воды Северна. Пока она не скрылась в тумане, ее раскрывшиеся страницы напоминали крылья.
