— Не знаю, сколько я проспал, но, по крайней мере, выспался. Жизнь начала неторопливо налаживаться. Первым в поле моего зрения попал Александр.
— Выбор меньше, чем в ресторане, но зато хватит на полк голодных солдат.
— А то стадо кормили? — я неопределенно махнул рукой в направлении большой комнаты.
— Ага. Что с ними делать будем?
— А что с ними делать? Там моих кровных врагов нет. Пусть домой отправляются и никогда больше с плохими дяденьками не связываются.
— Я подумал, что может они тебе еще понадобятся.
— Только на корм, если собаку заведу. Нам тоже надо убираться.
— Через три часа.
— Нет, но он пока в стипль–чезе участвовать не будет, да и в боях без правил тоже. Повозка есть, в ней и поедет.
— По виду все нормально. А так — не разговаривал. Вернее — разговаривал, но говорил только я.
— В замке их нет. Или сбежали, или Стерн их отослал куда‑нибудь. Или убил. Ворота мы прикрыли.
— Квинты в соседней комнате. Виктор в сознании, не спит, но… занят он, корче. С Полиной разговаривает. Разговаривает давно, оживленно, и на твоем месте я бы не вмешивался.
***— Через четыре дня мы ехали из Шеботани в Альбу. "Спасибо". Это было единственное слово, которое сказала мне Алиса. Она вообще никому и ничего говорила. Выслушивала всех, кивала головой и отходила. Разговаривала она только с Альфом, но зато разговаривала постоянно, так что мне с ним побеседовать не удавалось. Виктор с Полиной разругались в брызги. Не скажу, что я именно так представлял воссоединение нашей компании. Я‑то его вообще никак не представлял, но получилось намного хуже, чем я себе не представлял. Александр с Полиной ехали впереди, Альф с Алисой — позади, а я с Виктором обосновался в повозке из которой выкинули гроб.
— Не в курсе, где Фрай делся?
— Нет.
— Разговор у нас никак не получался. У Виктора было паршивое настроение, у меня тоже. За последние двое суток это был второй вопрос, который я ему задал. Вчера я спросил, не прибавить ли хода — больно медленно мы ехали. Он тоже сказал "нет". Меня молчание не беспокоило, да и Виктора, по–видимому, тоже. Так мы и ехали медленной и печальной похоронной процессией. Внезапно Виктор безо всякого повода сказал:
— Меня Полина сдала. Меня и Эрлика. Другим бы я просто не поверил.
— Бывает. У каждого человека есть свой предел. Своя болевая точка. Что ей пообещали?
— Ей вернули способности.
— Это очень много, Карелла. До хрена, как много. Такого вы ни за какие деньги не смогли бы купить.
— Знаю.
— Вот я и говорю — у каждого есть свое уязвимое место. Чародейские способности — это не мешок денег или замок на окраине. Она как‑то говорила мне, что вы и меня и ее на алтарь поисков уложите, если вам это хоть как‑нибудь вам поможет.
— Нет.
— Ой ли?
— Нет… Вряд ли… Вас бы я сдал. Вначале. Неприятно вам это говорить, но что уж поделаешь. Более того — вначале вы для меня и были такой необходимой жертвой. Я представлял все совсем по–другому. Уже с середины этой истории я бы и вас не сдал. Полину я бы не сдал никогда и ни при каких обстоятельствах.
— Не зарекайтесь, Виктор. Раньше бы не сдали. А сейчас? Теперь? После того, что она сделала?
— У Виктора дернулась щека, он помолчал и глухо сказал:
— Нет.
— Конечно нет. Но вы все‑таки помолчали. Подумали. А теперь подумайте…
— Хватит. Я понял.
— Хорошо бы. Чтоб вас совесть не мучила, я сообщу, что о намерениях Полины знал. Давно знал. А вас специально вызволять от Стерна не собирался. Я вообще не догадывался, что вы здесь. Так что за спасение благодарите Александра, а я шел за Алисой и Альфом. О Полине, кстати, тоже не догадывался.
— Значит квиты. Чем собираетесь заняться?
— Понятия не имею. Пошляюсь по Федерации. Надо несколько местечек отыскать.
— Деньги нужны?
— Наверное. Тысячу или две.
— Почему так мало? Берите больше — займетесь чем‑нибудь. Бар свой откроете, наконец.
— Если найду то, что ищу, то больше не понадобится. Не найду… Посмотрим тогда. Что с Алисой не знаете?
— Виктор помрачнел.
— Почти ничего не знаю. Нас держали по отдельности и мы практически не общались.
— Карелла помолчал, подумал и аккуратно произнес:
— Питер, я сейчас одну вещь скажу. Только вы сразу не считайте меня сумасшедшим. Тем более, что я и сам почти ничего не знаю. Это все пока на уровне слуха, моряцкой байки… Я просто взял на заметку, чтобы после разобраться. Вначале не того было, а после… после просто не было.
— Да не тяните вы кота за хвост, Виктор!
— Дело в том, что… Короче, мне сказали, что их мать жива.
— А кто сказал?
— Да в том‑то и дело… Я даже имени его не знаю. По виду — бродяга, алкоголик, возможно, фомор бывший. К тому же он тогда основательно был пьян. Дело было в Марракеше в портовом кабаке "Красный барабан". Ну, знаете же эти притоны. Склад для всех слухов. Три четверти слухов — вранье от первого и до последнего слова. Три четверти из оставшейся четверти — вранье более, чем наполовину, но имеет под собой какую‑то основу. И лишь совсем ничтожный процент — правда. Эти слухи никому не интересны, потому, наверное, и домыслами не обрастают. Я искал совсем другую информацию. Об острове–призраке. Расспрашивал всех, а между делом и обо всякой всячине спрашивал. В частности — о Квинте–старшем. Он ведь просто пропал.
— Вам‑то это зачем?
— Никогда загодя не знаешь, какая информация может пригодиться, — Виктор неопределенно пожал плечами. — Я ведь все‑таки бизнесом занимаюсь. Не забыли? Так вот — я его даже ничего не спрашивал. Он уже порядком пьян был. Просто спал за нашим столом. Но как только услышал слово "квинт", проснулся и вывалил на меня водопад информации…
— Какой водопад?
— Ну, переборщил немного. Не водопад, а так — ручеек. Каплю из крана. Просто я этого не знал и ни о чем подобном даже не догадывался. У меня бы фантазии не хватило.. Он сказал, что жена Альфреда… Он назвал ее как‑то на "А"… Я не запомнил.
