Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
— А как же те, кто усыновляет детей? — спросил Дмитрий Олегович.
— Все родители усыновляют детей. Вернее, усыновляют души и помогают им попасть в материальный мир и обустроиться в нём. И это величайшее чудо, которого удалось добиться от мыслящего, эгоистичного, слабого человеческого существа. Не ожидая благодарности, не требуя ничего взамен, поднять на ноги другое существо, чтобы оно стало самостоятельным и отправилось в жизнь.
— Что значит — не ожидая благодарности? А как же «Я на тебя всю жизнь положила, а ты теперь на гитаре бренчишь вместо благодарности?» — не удержался Миша.
— На благодарность можно надеяться, но она никому не гарантирована. И все люди об этом знают. Разные культуры по-разному закрепляют в традициях право родителей на уважение детей, но даже в самом патриархальном и строго организованном обществе всегда найдутся дети-отступники.
— Я всегда знал, что мне повезло с родителями. Они ничего от меня не требовали. Никогда, — проговорил Дмитрий Олегович. — Как будто я не их собственность, а их... гость.
— Им зато не повезло, — напомнил Коля, — вырастили в своём доме шемобора, который их потом и прикончил.
— Прикончил? — резко оборвал его Эрикссон. — Ну-ка, Миша. Повтори ещё раз.
— Пожалуйста. «Ребёнок станет шемобором сразу после смерти г-на и г-жи Маркиных». Лучше стало?
— Не следует подменять последовательность событий. Только после их смерти он смог стать шемобором. Сам того не зная, он поддерживал в родителях жизнь. Отдавал им почти всю свою знаменитую силу. Ту самую, которая была при нём с самого рождения. А теперь, — Ингвар тихонечко шлёпнул ладонью по столу, от чего воздух в кухне завибрировал, пошёл волнами, — вставайте, Бойцы. Ваша очередь.
Всё-таки не зря все прочие Бойцы восхищались талантами сестёр Гусевых. Вырвавшись из объятий гипноза, они через мгновение уже стояли на ногах, сжимая в каждой руке убийственно-острое орудие. В горло Дмитрия Олеговича почти уткнулся скальпель. В горло Миши — что-то вроде финского ножа. На Колю была нацелена антикварная опасная бритва, остро отточенная, а личное пространство Эрикссона ограничивал мясницкий тесак.
— Пока вы раздумываете, на сколько частей нас нарезать, я попрошу уважаемое чудовище признать за нами право оказаться в чудесном мире... — очаровательно улыбнулся Миша, чуть отодвигая в сторону руку, сжимающую орудие убийства.
— Это он о чём? — строго спросила Галина.
— Дядя говорит, что хочет занять ваше место на том свете, — любезно пояснил Дмитрий Олегович. — А именно отправиться в чудесный мир, в который так хотел попасть я.
Тесак и скальпель переместились к лицам Коли и Миши.
— Вы добровольно и без принуждения занимаете наше место? — громко и торжественно спросила Галина Гусева.
Дмитрий Олегович снова впился ногтями в несчастную рану на руке: на этот раз, чтобы не засмеяться. Когда на тебя нацелено столько колюще-режущих предметов, сложно признать, что ты делаешь выбор добровольно. Однако Коля и Миша не нашли в ситуации ничего забавного: видимо, и вправду устали от своей никчёмной и бессмысленной жизни. «Да, занимаем», «Да, добровольно», — вразнобой ответили они.
В воздухе засверкал, то сворачиваясь, то вновь разворачиваясь, диковинный металлический веер. Казалось, что невидимый художник покрывает его алыми росчерками и узорами.
Всё произошло слишком быстро — будто опасаясь, что Миша последним усилием воли вновь переместит их в мир грёз, сёстры Гусевы позволили шемоборамизгнанникам отправиться в крысиный ад без дополнительных мучений.
— Ну а теперь ты, Студент... — проворковала Галина. — Думал, мы на этом остановимся? Прикончим всех одним ударом — и можно помирать. Эй, Студент?
Сёстры Гусевы уставились на стул, на котором только что сидел Дмитрий Олегович.
Разумеется, он и не думал ждать, пока Бойцы доберутся до него, и удрал через незакрытую входную дверь. Не зря он входил последним.
— За вами интересно наблюдать, — ухмыльнулся Эрикссон. — Прямо как Том и Джерри. Ну до встречи в следующей серии. Желаю вам удачи. Кстати, примите добрый совет и сматывайтесь отсюда тоже. Зная своего ученика, могу сказать: амулет не позволит ему причинить мунгам вред, так что серый отряд он вызвать не сможет. Но позвонить в милицию и вызвать сюда отряд ОМОНа ему вполне по силам. А у вас тут, извиняюсь за выражение, два жмура на полу и улик полные карманы.
Продемонстрировав неплохое знание российской действительности, Эрикссон сверкнул призрачными желтоватыми зубами и исчез.
На улице было прохладно, но не холодно. Пахло бензином и почемуто укропом. Вернее, ароматизатором «укроп», идентичным натуральному. Виталик почему-то вспомнил, что укроп по-английски будет dill. Dill chips — чипсы с укропом, значит. Со вкусом и запахом укропа. Идентичным натуральному. Так вот из чего делают идентичный вкус — из бензина. Но на сей раз этого вкуса сделали так много, что пришлось вернуть немного обратно в баки авто. И автомобили носятся по улицам, создавая вокруг укропное настроение. А первые велосипедисты разъезжают по чистым улицам и трезвонят: dill-dill-dill!
Виталик не рассчитывал на то, что в пятницу вечером Вероника будет сидеть дома и поджидать его, сервируя ужин на две персоны. Однако именно это она и делала.
— Ты очень вовремя. Я уже начала беспокоиться, что придётся звать соседку. Раздевайся и топай на кухню! — поприветствовала Техника эта невозможная женщина.
— А почему ты беспокоилась за соседку? — спросил Виталик, неуклюже плюхая на стол коробку шоколадных конфет.
— Потому что ей не нужно ехать домой на метро. И она может засидеться до часу ночи, а тебя в любой момент можно выставить за дверь, — любезно пояснила Вероника, высыпая в кастрюлю добрую пригоршню мелко порубленного свежего укропа.
Виталик обречённо осыпался на стул: так вот почему его привечают. Пришёл, покривлялся, получил оплату в виде вкусной еды — и ушёл, как только ему указали на дверь. Неплохо, но вряд ли напоминает начало прекрасного романа. Он жалобно поскрёб ленточку, которой была перевязана коробка.
— Так, конфеты на сладкое, — распорядилась Вероника, убирая подношение в холодильник. — Не порти аппетит! Садись, рассказывай что-нибудь.
— С детства боюсь съесть лишнюю конфету, — ухмыльнулся Виталик. — Бабушка никогда не считала конфеты в вазе, но считала фантики. Хорошим тоном было съедать не более двух конфет в день. Лучше одну. Или даже не одной. Две — ладно, так и быть. Три — ни за что. Разве только по праздникам. А у меня не доставало хитрости прятать лишние фантики, да я и не знал, что бабуля их считает. Подумаешь — мелочь какая. Однажды мне попалась конфета, завёрнутая в три фантика. Правда, очень здорово. Такой неожиданный сюрприз, танец семи покрывал. Разворачиваешь фантик — а там ещё один. Под ним — следующий! Ну совсем как матрёшка. Я думал, что их будет бесконечное множество, как вдруг увидел её — конфету! Это была самая вкусная на свете конфета. Я потом развернул и съел следующую — но она уже была совсем обычной. Тогда я побежал куда-то, на улицу, наверное. А фантики так и остались лежать на столе. Бабушка потом очень ругалась.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
