Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
Нависшая опасность подхлестнула воинов и дала новые силы, на что уже никто и не надеялся. Сибирская зима не на шутку напугала степняков, и в сравнении с ней таящийся по урманам и урочищам враг казался не столь страшен. В зиме и снеге была какая-то неотвратимость. Она, как чума или черная оспа, не жалела никого и, что самое главное, — была невидима, а оттого страшна еще больше.
Часть сотен Кучум рассредоточил по улусам перешедших на его сторону мурз, так их было легче прокормить. Но, оставив меньше половины воинов в Кашлыке, он понимал, что тем самым играет с огнем. В случае нападения сибирцев он оказался бы в ловушке. С другой стороны, сотни, что разместились по ближайшим городкам, по первому сигналу придут на выручку. И это было ему на руку. Но более всего хан опасался недовольства и повторения осеннего бунта. Правда, после того, как Карача расправился с пятой сотней, открытых признаков недовольства никто не проявлял. Но сам-то хан понимал, что то временное спокойствие, и попади туда искра… вспыхнет бунт, и несдобровать ему. Потому он даже обрадовался, что сибирцы дали о себе знать и, возможно, наступят хоть какие-то военные действия и отвлекут воинов от вынужденного безделья.
Меж тем Сабанак с полусотней легко проскочил начало пути вдоль стен городка, но вынужден был перейти на шаг, едва въехал в лес. Снег доставал коням лишь до бабок, но недавняя оттепель сплавила его в твердую корку, сверху образовался наст, который больно ранил ноги степным скакунам. Пришлось вытянуться в длинную цепочку, тем более, что лесная тропинка, проходящая меж вечнозеленых елей, петляла и извивалась.
— Вот их следы, — закричал пробирающийся чуть впереди от Сабанака воин, — тоже цепочкой шли.
— Смотри внимательней, — отозвался тот, оглядываясь по сторонам.
Но хмурый утренний лес казался неживым, и даже не верилось, что кто-то может прятаться меж деревьев. Лишь хруст снега сопровождал продвижение отряда да изредка вскрикивала невидимая птица в глубине леса.
Вскоре Сабанак заметил, что следы преследуемых ими сибирцев разделились. Часть их пошла вправо, поворачивая в сторону Иртыша, а остальные продолжили путь па север.
"Что-то они замыслили, — подумал он, — не засаду ли готовят?" Чуть приотстав, пропуская вперед остальных воинов, а потом подозвал к себе двоих и велел ехать следом.
— Проверим, куда они повернули, — объяснил им причину, — может, сзади на нас напасть собираются…
Воины молча повиновались, понукая коней. Неожиданно на пути их оказался овраг, на дне которого поблескивала еще не скованная окончательно льдом речка. Следы лыж вели к ней, а потом резко обрывались.
— Куда их шайтан дел? — удивился Сабанак. — Не под воду же они ушли?
Осторожно спустились на дно оврага и принялись рассматривать следы от лыж, доходившие до самой кромки воды и нигде больше по берегу невидимые.
— Однако, они в воду вошли, а в воде следы разве увидишь, — произнес шепотом один из воинов.
— Может быть, может быть… — согласился с ним Сабанак. — Поехали вдоль речки, проверим.
Но осуществить это было не так-то просто, поскольку по берегу лежали старые полусгнившие деревья, через которые пришлось перелазить, понуждая коней карабкаться через завалы. А вскоре и совсем спешились и повели животных на поводу. Наконец, выбрались на открытое место, и тут же увидели следы от лыж, которые вели, казалось бы, из самой воды.
— Ну, что я вам говорил, — произнес тихо Сабанак, — надо возвращаться к отряду, а то еще потеряют.
И только он произнес эти слова, как оба его спутника вскрикнули, и не успел он определить, что же случилось, как рухнул на землю, сваленный невидимой силой, захлестнувшей горло. Сабанак открыл рог, пытаясь впустить в легкие побольше воздуха, но сознание затуманилось, и он погрузился в небытие.
Очнулся Сабанак уже со связанными руками, и весь он был оплетен прочным волосяным арканом, который и накинули на него из засады. Поведя глазами, ему удалось рассмотреть двух своих воинов наполовину раздетых и бездыханных. Несколько сибирцев стягивали с них до спехи и одежду.
— Ага, очнулся, — произнес один из них, судя по всему, старший, в шлеме с разноцветными перьями и большой бляхой на груди. В центре ее был вделан ярко-красный камень, оплетенный золотой паутинкой. Его широкоскулое лицо могло принадлежать скорее бухарцу-сарту, чем сибирцу.
— Кто ты? — спросил Сабанак, надеясь смутно, что это окажется кто-то из соплеменников.
— Кто я?! — захохотал широкоскулый. — А почему сперва сам не скажешь, кто ты? Пришел в гости и еще у хозяев спрашиваешь: "Кто вы такие?" Шутник, однако, парень будешь.
"Сибирцы… — пропала последняя надежда у юноши. — Меня ждет неминуемая смерть. Вот почему не хотела сегодня отпускать меня Биби-Чамал… — Он с горечью вспомнил о девушке, которую незаслуженно обидел не в первый раз. — Как-то она без меня останется…"- пришло запоздалое раскаяние.
Сибирцы закончили раздевать убитых и связали одежду и доспехи в один узел, который забросили на небольшие саночки. И туда же положили Сабанака, закрепив накрепко, крест-накрест, сыромятными ремнями.
— Господин, — обратился к широкоскулому один из воинов, — может, кляп ему в рот засунуть, а то заорет еще где ни попадя…
— То будет последний его крик, — ответил тот и наклонил лицо к Сабанаку. — Если хочешь еще пожить, то молчи. Понял? Меня зовут Иркебай. Твои люди убили моего брата, и я с радостью перерезал бы тебе глотку, но пока ты нужен нам живой. Твоя жизнь в твоих руках. — И он отошел от пленника.
Весь отряд Иркебая состоял из пяти человек, включая его самого. Они верно рассчитали, что кто-то из преследующих их степняков обязательно отправится проверить след их группы, а потому хитро запутали преследователей, пройдя некоторое время по воде. И беспрепятственно уложили спутников Сабанака из луков, а его самого захватили в плен.
Теперь они вновь встали на лыжи и по своим следам поспешили обратно. Последний лыжник вел на поводу лошадей, потерявших своих хозяев.
"Вот теперь они выйдут в спину моей полусотне и…"- Сабанаку даже не хотелось думать о том, что сейчас случится из-за его оплошности. Стало страшно не столько за свою жизнь, а за воинов, которых он повел на поимку сибирцев. "Пошли по шерсть, да сами вернулись стрижеными…"- вспомнилась обычная поговорка Алтаная.
Лыжники быстро скользили на широких, обтянутых звериными шкурами легких лыжах. В правой руке каждый из них держал короткое копье, которое они погружали в снег и толкались, словно веслом гребец в лодке. К концу копья были привязаны небольшие дощечки, не позволяющие уходить тому слишком глубоко в снег.
Наконец добрались до того места, откуда Сабанак свернул с двумя воинами в сторону Иргыша. Он узнал это по толстенной березе с дуплом посредине. Тут же виднелись и темные провалы лошадиных копыт, оставленные его полусотней. Прокричала какая-то неизвестная ему лесная птица. Лыжники остановились, и один из них, приложив руки ко рту, ответил тем же криком. Тут же заколебались ветви соседней ели, и оттуда спрыгнул на снег небольшого роста паренек с луком на спине. Он подошел к Иркебаю и что-то тихо сообщил ему. Тот, выслушав паренька, бросил взгляд на Сабанака и спросил:
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
