— Прекрати! — крикнула она. — Это не явь, это место существует только в сознании Валдура! Вы можете уйти, если захотите!
Но они продолжали лепетать, выплывая друг из друга, и слышны были только обрывки фраз:
— Я не виноват! Почему никто меня не слышит? Я же всегда хотел как лучше…
— Освободитесь! — крикнула она. — У него нет силы удержать вас здесь против воли!
Но обезумевшие духи не слышали ее.
Снова взревел многоголовый зверь, и они все обернулись к ней — сразу. Ее окружал ужас, призраки и демоны с оскаленными пастями надвигались на нее. Куда бы она ни глянула, их было все больше и больше, легионы без числа. Призрачные руки нашаривали ее, она звала Дамиона, Ану, свою мать, всех друзей по очереди, но никто не отзывался, они были далеко от нее и от этого бесконечного кошмара, пропасти отчаяния. И вдруг она заметила на краю поля зрения одну фигуру во всей пустыне, которая не двинулась по команде Валдура, но стояла одинокая и неподвижная.
Остальные сомкнулись вокруг нее, и она позвала его по имени.
— Нет! — вскричала Лорелин.
И даже мига не прошло для спутников Трины Лиа. Лорелин еще не закончила крик, остальные стояли, беспомощные и пораженные горем, не в силах оторвать глаз от этого зрелища.
Дракон встал на дыбы, отпустил тело Эйлии, заколотил крыльями по воздуху. Отражение звезды полыхнуло в черноте его глаз, пена закапала из пасти. Из глубин его глотки донесся прерывистый крик. Длинная черная голова замоталась из стороны в сторону, хвост сворачивался кольцами и разворачивался снова, будто жил своей жизнью. Снова поднял он лапу, будто собирался растерзать безжизненное тело, и снова лапа остановилась в воздухе, судорожно сжимаясь и разжимаясь. Потом голова перестала дергаться, упала вперед и сомкнула челюсти на собственной лапе, терзая и разрывая собственную чешуйчатую плоть.
— Что он делает?! — воскликнула Лорелин.
Черная голова дракона моталась и опускалась вниз, бешено рвя зубами собственную чешуйчатую грудь. Из ран хлестала кровь. Челюсти, которым ничего на свете не могло противостоять, встретили непробиваемую чешую — и оказались сильнее, ибо никогда не гадал Валдур, что сможет сам себе причинить боль.
— Он сошел с ума, — в медленном удивлении произнес Йомар и показал мечом на теневые силуэты. — Смотрите! Они тают!
Силуэты распадались и уплывали прочь. Никто больше не стоял между ними и Эйлией с драконом.
— Вперед! — крикнул Йомар, и они с Лорелин бросились на дракона, занося мечи для удара.
— Стойте! — крикнул чей-то голос.
Дамион обернулся на крик, бросился к Эйлии и склонился к ней. Она была жива, пыталась приподняться на локте, протягивая другую руку.
— Не надо, — выдохнула она, — уже не надо, его больше нет…
Дракон начал съеживаться, меняться. Цвет его перешел из черного в огненно-красный, и вместо него вдруг образовалось странное создание — человек с чешуйчатым лицом, с рогатой головой и когтями. Кровь текла из ран на шее, на горле и груди, заливая обрывки черной мантии. Лицо с невидящими глазами обернулось к Эйлии, губы с трудом шевелились, будто он хотел сказать что-то. Эйлия встала и подошла к этому чудовищу, положила омерзительную голову к себе на колени, стала гладить спутанную гриву и стирать кровь с лица, тихонько плача.
— Эйлия! — позвал Йомар.
— Оставь ее, — сказал Дамион.
— Но эта тварь…
— Это Мандрагор, Валдур его покинул, — ответил Дамион. — Он сбежал от боли. Никогда не мог переносить страдание, как умеют смертные.
Какое-то время среди развалин не было слышно иных звуков, кроме тихих всхлипываний Эйлии. Нагнувшись вперед, она говорила в остроконечные чешуйчатые уши слова, которых никто не мог расслышать. Мандрагор открыл мутные глаза, посмотрел ей в лицо. И на глазах у всех еще раз превратился. Исчезли крылья, хвост и рога, поглощенные тенью, и чешуя отслоилась прочь — из облика чудовища медленно возникало лицо человека. Он протянул лапу, Эйлия вытянула руку ему навстречу, положила на эту лапу ладонь, и лапа стала человеческой рукой. Другой рукой Эйлия коснулась его лица, потом поцеловала его, страстно, сперва в лоб, потом в губы, и на земле уже лежал Мандрагор, не чудовище, но человек, такой же красивый, каким был до одержимости.
— Я позвала его, — сказала Эйлия. — И он пришел ко мне. — Она знала точный момент, когда Темный бежал, потерпев поражение. — Он снова обрел власть над своим телом и стал ранить себя, чтобы изгнать Валдура.
Мандрагор заговорил хриплым шепотом:
— Я знал тебя. Я видел звезды, видел миры с их чудесами. Теперь я не жалею, что жил.
Потом глаза его закрылись, и он затих. Эйлия низко склонилась к нему, так что не стало видно их лиц за ее упавшими волосами.
И вдруг опять вокруг нее появились эфирные формы: Элиана и Андарион, и золотоволосая фигура ее матери. Эларайния обратилась к дочери:
— Эйлия, милая, не плачь. Все кончилось. Он спас тебя, а ты его. Он теперь в мире, враг покинул его и Талмиреннию. Теперь Валдур воистину пленник, ибо его дух не имеет жилища на этой плоскости и вынужден навеки соединиться с его материальным носителем в черной звезде.
Лицо Браннара Андариона осунулось от горя.
— Мы возьмем тело моего сына с собой в Эфир. Так покидают этот мир величайшие из немереев, и так мы почтим его.
И Ана обратилась к спутникам Трины Лиа:
— Мощь Эйлии всегда была ее слабостью и никогда — силой. Соблазны этой мощи не раз чуть не оказались для нее роковыми. В решающий миг храбрость и сострадание ее спасли всех вас, а не волшебство, которое было для нее с самого начала кандалами.
И снова эти фигуры начали таять. С ними исчезло тело Мандрагора. Принцесса стояла на коленях на земле, и руки ее опустели.
— Эйлия, — тихо сказал Дамион, — пойдем домой.
Она подняла к нему залитое слезами лицо, беззвучно шевеля губами.
— Я возьму тебя туда, где нет страдания, — сказал Дамион, опускаясь на землю рядом с ней.
Она уронила голову к нему на плечо, потом они медленно встали. И Йомару с его спутниками показалось, что в следующий миг уже не привычные фигуры людей стояли на этом месте, а две лучистых сущности, окрыленные белым огнем, и глаза у них горели, как звезды. Только секунду видели это смертные, закрывая глаза ладонями от ослепительного света — и потом видение исчезло.
Оставшиеся стояли безмолвно, и даже Талира не могла найти слов. Холодный ветер, прилетевший от ледяных гор, прошелестел по затихшему замку.
— Уйдем отсюда, — сказала Лорелин. — Ненавижу это ужасное место!
Хоть было темно, Йомар знал, что она плачет. Он нагнулся, поднял с земли Камень Звезд, и они с Лорелин залезли на спину Аурона. И вскоре снова воцарилось молчание над двором ночи.
