— Значит, ты намерена выяснить, кто и по какой причине желает тебе смерти? — со вздохом осведомился Тео. — Намерение, бесспорно, смелое. Но его едва ли назовешь благоразумным.
— На этот раз я не собираюсь втягивать в свои расследования никого из друзей, — объявила Лили. — Пусть мое намерение безрассудно, отвечать буду я одна.
— А ты не думаешь, что нужна нам? — спросил Тео, и в голосе его послышался укор. — Неужели разгадка тайны для тебя важнее нашего дела? Важнее Дома милосердия? Важнее помощи людям?
Лили в растерянности смотрела на него, не зная, что сказать. Никогда прежде она не видела доктора таким. Обычно Тео не давал воли чувствам, а теперь взгляд его был исполнен горечи и мольбы одновременно. Сердце Лили болезненно сжалось. Но она знала, что не должна отступать от своих планов.
— Подумайте, Тео, что, если в этой тайне кроется угроза для всех нас? — спросила она, впервые облекая в слова мучившие ее предположения. — Полдрон намекал, что нам с Марком суждено уничтожить Агору. Я теряюсь в догадках, пытаясь понять, что он имел в виду. Не исключено, все это бред умалишенного и не более того. Но очень может быть, оставаясь рядом с вами… рядом с Бен и Лодом… я подвергаю всех вас опасности. Проникнув в тайну, я, по крайней мере, смогу принять решение.
В течение нескольких долгих мгновений Лили и доктор молча смотрели друг на друга. Доносившийся до них привычный шум — голоса постояльцев, стоны больных, звон посуды — казалось, стих. Наконец Тео тяжело вздохнул, как человек, принявший важное решение.
— Если ты так любишь тайны, пожалуй, мне стоит открыть тебе одну, — проронил он. — По слухам, Директор никогда не покидает своего кабинета, тем не менее ему ведомо все, что происходит в Агоре, он знает о каждой сделке, о каждой продаже и покупке. — Тео печально улыбнулся. — Как знать, возможно, так оно и есть. Но даже если Директор проводит свой век в четырех стенах, среди жителей Агоры есть такие, кто удостаивается встречи с ним. Главы гильдий и наиболее влиятельных обществ время от времени предстают перед его очами. Он сам назначает им время аудиенции. Как правило, подобная честь даруется им один раз за всю жизнь. Но некоторым, избранным, аудиенция назначается ежегодно.
Тео сунул руку в карман своего потрепанного сюртука и извлек крохотный свиток, скрепленный печатью из черного воска. На печати был изображен свернутый пергамент, персональный символ Директора.
— Десять лет назад дед мой был избран пожизненным главой гильдии астрологов, — почти шепотом продолжал Тео. — Он презирал весь мир и, судя по всему, не делал исключения для Директора. По крайней мере, он ни разу не соизволил пожаловать на аудиенцию, хотя каждый год получал приглашение. Несмотря на столь явное пренебрежение, в этом году ему вновь прислали документ, дающий право на личную встречу с правителем Агоры. — Доктор задумчиво похлопал свиток указательным пальцем. — Не уверен, что этот документ хоть чем-то тебе поможет. Возможно, увидав, что вместо маститого астролога явилась юная особа, уже успевшая вызвать нарекания властей, они просто захлопнут перед тобой дверь.
Доктор бросил взгляд на старика, который, по обыкновению, сидел на кровати, уставившись в пустоту.
— У тебя могут спросить, почему правом, предоставленным графу, не воспользовался его внук. Но это вряд ли. Меня считают ни на что не годным.
Доктор положил свиток на алтарь. Лили уставилась на пергамент с благоговейным ужасом. Во рту у нее пересохло от волнения. Свидание с самим Директором! Это все равно что встретиться с героем древней легенды. Своими глазами увидеть человека, который правит миром, человека, который вершит людские судьбы и знает все тайны.
Она протянула руку к свертку и тут же отдернула ее.
— Но почему? — спросила она, повернувшись к Тео.
Он сердито фыркнул.
— Ты нашла очень удачные слова для выражения благодарности, — пробормотал он, отвернувшись в сторону.
Лили порывисто сжала его руку.
— Я… я очень признательна вам, Тео… О такой удаче я и мечтать не могла… Но вы же не хотели, чтобы я пыталась что-то узнать… и тем более…
— Не хотел, — откликнулся Тео, по-прежнему не глядя на нее. — И сейчас не хочу.
— Я непременно вернусь! — с жаром пообещала Лили. — Все эти рассказы о людях, исчезнувших бесследно за дверями Директории, — выдумки и не более того. Со мной ничего подобного не произойдет!
Тео посмотрел ей в лицо, глаза его были исполнены бесконечной печали.
— Мой дед был не из тех, кто любит рассказывать внукам сказки на ночь, — произнес он. — Но однажды, когда я был совсем маленьким, он поведал мне кое-что любопытное. Сказал, что Агора хранит тайны, которые способны уничтожить всякого, приблизившегося к их разгадке. Тайны, которые сводят человека с ума. Тот, кто проникнет в эти тайны, навсегда исчезнет из этого мира. — Тео нервно усмехнулся. — Как знать, может, именно благодаря этому рассказу я стал таким трусом.
— Вы вовсе не трус, Тео! — горячо возразила Лили. — Когда речь идет о том, чтобы помочь больному, вы не боитесь ничего.
— У меня одна лишь цель — выжить, — снова усмехнулся Тео. — Сохранить свою жизнь и помочь сделать то же самое тем, кто рядом. Но у меня никогда не хватило бы мужества бросить этому миру вызов. Попытаться изменить существующий порядок вещей. И в этом разница между нами. — Доктор коснулся руки Лили. — Когда ты рядом, я становлюсь лучше. Если ты оставишь нас, я сразу выдохнусь.
Лили в изумлении смотрела на доктора. Она привыкла видеть в нем зрелого и опытного наставника, а сейчас он казался испуганным ребенком. Но Лили знала, он недооценивает собственные силы. Будь он трусом, постоянно нуждающимся в поддержке и ободрении, он не смог бы так стойко переносить все тяготы, выпавшие на его долю. Не смог бы бесстрашно входить в трущобы, где воздух насыщен миазмами смертельных недугов. Не смог бы лечить бездомных бродяг, зная, что не получит за это никакой платы и, возможно, завтра разделит участь несостоятельных должников, которым пытается помочь сегодня. С тех пор как Лили вышла за порог башни, доктор Теофилус служил ей главной поддержкой и опорой. Она не сомневалась: он выстоит перед любыми ударами судьбы. Но его тоскующий взгляд разрывал ей сердце.
— Если вы запретите мне, я никуда не пойду, — заявила она. — Вы по-прежнему остаетесь моим хозяином. Существует контракт, подтверждающий это. Но вы должны приказать мне остаться. Я готова безропотно выполнить ваш приказ, но не в состоянии пренебречь таким шансом по собственной воле.
Тео покачал головой.
— Я давно уже не твой хозяин, и мы оба это знаем, — проронил он.
Оба уставились на свиток, который, казалось, неодолимо притягивал их взоры. Черная восковая печать блестела в лучах осеннего солнца. С усилием оторвавшись от свитка, Лили окинула глазами Дом милосердия, на который положила столько трудов и забот. Несмотря на все трудности и препятствия, ей удалось воплотить в жизнь свою заветную идею. И Лили верила всей душой, что погубить эту идею невозможно. Она решительно протянула руку к свитку.
