Чтобы больше не грузить Перри историей, поспешил отъехать от него подальше, переместившись в арьергард. Тем более что впереди замаячила очередная застрявшая повозка, вытаскивать которую я не имел никакого желания.
Спустя еще двое суток остановились перед большим плато и разбили основательный лагерь.
— Не совсем понял, Перри, — признался я, наблюдая за работой, — какого лешего мы тормознули?
— Это же очевидно! Тут и будем сражаться!
Я осмотрелся по сторонам, не понимая юмора.
— А где Солонар?
— Впереди, разумеется. Несколько дней пути отсюда.
— А-а, — вздохнул я с облегчением (и толикой надежды), — понятно. Разобьем врага и дальше?
Перри осторожно отодвинулся на безопасное расстояние, что несколько меня напрягло. Нехорошие мысли полезли в голову. Я захрустел костяшками пальцев. Непроизвольно.
— Фенрир, — промычал Перри, — возможно, ты не так понял, что подразумевается под походом на Солонар…
— Возможно, — согласился я. — А может быть, кто-то просто не счел нужным посвятить меня в тонкости.
— Ведь я никогда не утверждал, что мы пойдем именно в Солонар! — заявил Перри.
— Точно, ты говорил — против Солонара. Правда, для меня это значит совершенно одно и то же!.. Перри, — продолжил я, усмирив гнев, — в ожидании этого похода я потерял бесценное время, глаз и испоганил себе жизнь! Твое счастье, что я устал от насилия. От всего сердца прощаю тебя и буду молиться за то, чтобы в аду, куда ты непременно попадешь, к тебе отнеслись с должным сочувствием и пониманием!
Вот я и вернулся к началу своих поисков, ни на йоту не приблизившись к к-капсуле. Заодно оказался втянутым в сомнительную заварушку, которая очень даже может стать моим последним приключением.
Огорченный до глубины души, я поспешил надраться до полного аута самым подозрительным пойлом, которое только смог найти.
Топот сапог, громкие выкрики, дружеский пинок по ребрам — врагу не пожелаю такого пробуждения с похмелья!
— Эх, мля… — прошамкал я, чувствуя себя дровами.
Склонившийся надо мной Перри молча протянул флягу. С трудом подняв руку, жадно присосался к горлышку. Кислое вино возвратило к жизни (стаж), боль покинула затуманенную голову.
— Ах, мать вашу! — жизнерадостно простонал я, поднимаясь на ноги.
Выплеснув остатки вина себе на голову, почувствовал себя человеком и с облегчением вздохнул.
— Не понимаю, — с осуждением покачал головой старшина, — разве можно так нажираться перед боем?
— Перри, — поморщился я, — а кто устроил вчера облом всем моим тайным мечтам, а?
Перри загадочно на меня покосился:
— Ты ведь не гражданин Лоренгарда, Фенрир? — серьезно спросил он.
Я утвердительно кивнул и поинтересовался, почему он вспомнил об этом.
— Тебя никто не осудит, если ты возьмешь коня и, обогнув поле, устремишься к Солонару. В страже ты свою честь не посрамил, никто и никогда не обвинит тебя в трусости. Говорю как друг.
Если честно, его предложение показалось мне заманчивым. Я согласно потряс головой.
— А с какой стороны лучше объехать?
Перри удивленно осмотрелся.
— Наверное, слева, — мрачно посоветовал он.
Гм, поле, поле, поле, а потом лес…
— Знаешь, слева далековато будет, — поморщился я.
— Тогда справа, — предложил он.
Как говорится, что в лоб, что по лбу: то же самое поле, а дальше заросли.
— Один хрен, — покачал я головой. — Знаешь, Перри, никогда особо не задумывался, какого ты мнения на мой счет… Но неужели ты мог подумать, что я способен бросить тебя?
— Ты не обязан идти с нами, — просветлел он. — Лоренгард — наш дом. А твоя жизнь принадлежит только тебе!
Если честно, помирать не входило в мои планы. Я рассчитывал выйти из сражения живым и, по возможности, здоровым. Распространяться, однако, на эту тему не стал.
— Я пообещал, Перри, что буду за тобой присматривать. Дал слово — так тому и быть!
Конфликт был исчерпан. Мы заняли свои места в растянувшейся на пару миль шеренге ратоборцев. Все бы ничего, но стояли в первом ряду. Безусловно, тут имелись некоторые преимущества — хороший обзор, например… С другой стороны, согласно местной военной теории, первые первыми и погибают, что никак меня не устраивало!
Наши враги выстроились на обозримом расстоянии. Я даже рассмотрел синего дракона на зеленых стягах. Аой, мать его! Синие против зеленых…
— Что, Перри, тупоконечники против остроконечников? — попытался острить я.
Старшина не ответил. Глянув на него, не мог не удивиться переменам в его облике: вместо старины Перри предо мной был дикий зверь, жаждавший крови. Он негромко рычал, скаля на врагов крепкие зубы. Глаза налились кровью.
На меня нахлынуло безудержное веселье — прямо залихорадило в предвкушении битвы! Рассмеявшись, я отбросил в сторону щит и снял шлем. Судорожно вцепившись обеими руками в рукоять меча, оглядел наше воинство — не осталось ни одного нормального человека! Воины раздирали ногтями лица, рычали, выли, скулили, врастая в атмосферу смерти.
Я почувствовал на губах ни с чем не сравнимый привкус крови…
«Море бессильно, пока живы боги. Но грядет день великой битвы при Рагнаради, в котором падут и боги, и герои. И тогда всю власть получит море.
Тогда воды выйдут из берегов и уничтожат богов, героев, людей и всех животных.
И никто, даже боги, не знает, когда настанет роковой час Рагнаради. Боги, герои — обречены будут все. И все будут сражаться без тени страха, и все погибнут как воины — с оружием в руках… »
Сегодня море крови поглотит живое! Для нас настал час битвы Рагнаради!..
— Возрадуйся, человече, твой час пришел, — прошептал я, с нетерпением ожидая сигнала к атаке.
Грянул гром… Две многотысячные армии сошлись на зеленом поле, быстро пропитавшемся кровью…
Рубить, рубить, рубить, рубить!.. Любого, кто окажется на расстоянии удара, — рубить!.. И не важно больше, кто синий, кто зеленый!..
Уже не было ни синих, ни зеленых — кровь уравняла всех!.. Нет ни своих, ни чужих — есть только куски мяса, падающие под ударами.
Акай… Все сделалось красным… Ненавижу красный цвет! Сколько сил положил на его уничтожение!..
Час Рагнаради?!
Веселье не покидало меня! Я был счастлив как ребенок, получивший долгожданную игрушку!..
Потом все кончилось… Безумие испарилось, уступив место усталости…
Я стоял посредине поля смерти. Неимоверно тяжелый меч норовил выпасть из скользких от крови рук. В сапогах тоже хлюпала кровь. Она сочилась из моих многочисленных ран. Оглушали не только яростные крики, но и тихие стоны. В глазах потемнело. Голова шла кругом.
