– Иди проспись, военный! – Алексей отмахнулся от резвящегося Добрынина и высунулся в окно. – Дяденьки! – обратился он к шагающим с полной выкладкой представителям мини-рыночных отношений. – Почему не даем зарасти народной тропе? Большая броуновская революция под лозунгом «Движение – в жизнь»?
Оба представителя обернулись, на поверку оказавшись очень даже ничего себе тетеньками. Разглядеть это сразу Алексею помешали костюмы: удобные, но не слишком изящные комбинезоны в стиле «милитари». Одна из дамочек, чернявая, крутобедрая, грациозно помахивая объемистыми баулами, подплыла ближе к машине:
– Ах, принц, что ж теперь, если нет на нас хрустальных туфелек, так мы уже и не Золушки?
Губы ее подрагивали от якобы сдерживаемых рыданий, но глаза смеялись. Дивные, нужно отметить, очи. Карие, влажно блестящие, и ресницы – во!
– Или у вас только дяденьки на уме? – добавила чернявая жалостливо.
Бичуемый взглядом, полным неутоленной женской печали, Алексей покраснел, заерзал и пробормотал изменившимся голосом:
– Боже сохрани! Дяденьки – это не по нашей части. По нашей исключительно тетеньки, сестренки да барышни.
– И персеанские рептилоидихи! – скрипуче донеслось из салона.
Попов обернулся и погрозил кому-то кулаком. Потом снова взглянул на чернявенькую:
– А вообще, я того… Как бы не могу оторвать глаз от тебя. Реально.
– Молодой человек, что вы себе позволяете!
Чернявенькая вновь эротично взмахнула баулами. Баулы с грозным гудением вспороли воздух в непосредственной близости от Алексея. Тот едва успел укрыть голову в салоне.
– Да вы, оказывается, утренний маньяк! Ну поглянулась я вам, зачем же сразу глаз отрывать? На что он вам? Небось в какую-нибудь маньячную коллекцию? Пришпандорить его хотите среди откушенных органов и резервуаров с молоком любимых женщин?!
Подошедшая ближе товарка хмуро ее одернула:
– Юльша, перестань базлать. Солнце уже высоко, а нам еще переться и переться на эту чертову голгофу.
Юльша пожала плечами и отодвинулась от «Оки». Попов внезапно почувствовал, что ее неоторванные антрацитовые глаза могли бы стать бриллиантами в его коллекции. Не маньяка, конечно, а дамского угодника.
Ободренный тычками друзей, он на ходу приоткрыл дверцу:
– Тетеньки! Постойте, погодите. Вы меня неправильно поняли. Я не такой, я вообще-то хороший. Вон хоть парней спросите.
Парни тут же заревели из машины, что не просто хороший, а лучший в городе. И в области. Да и на всей Среднерусской возвышенности. Настоящий подарок!
– И потом, – мурлыкая будто котофей, продолжил «настоящий подарок», – вы так и не ответили на мой вопрос. Куда движетесь-то, красавицы? Хоть намекните, а то так и буду мучиться до конца своих дней. А наступят они очень быстро, ведь от беспокойства я тяжело захвораю. Разве вам меня ничуточки не жалко?
– Ну чуточку-то жалко. Только вот разговоры на ходу сбивают дыхание, – сообщила Юльша.
– Так давайте мы вас подвезем, – оживился Леха, – а по пути спокойно побеседуем.
Он выскочил на дорогу и попытался перехватить баулы из рук Юльшиной напарницы.
– Вот еще! – заартачилась та. – У нас принцип. Никогда не подвозись с незнакомцами. А то потом с последствиями навозишься. Да мы, поди-ка, и не уместимся с грузом в вашей мыльнице…
– Ерунда, как-нибудь уместимся!
Легко сломив сопротивление, Леха покидал тюки в багажное отделение и тут же запломбировал его. Пошушукавшись ради порядка, девушки решительно полезли в машину.
После знакомства с обстановкой внутри чудо-авто и с членами экипажа подобревшая Польша, она же Полина, бойко объяснила, зачем им понадобилось спозаранку оседлать сей highway to hell.[14]
С заоблачных верхов Нашего Дела пришло строгое распоряжение: все как один на Копчик. То ли выборы в МУД, то ли показательные выступления бойцов позитива. В целом жуткая муссонская лажа. И забить бы на нее, да не забивается, потому что обстоятельства. Вообще-то она, Полина, несмотря на имидж разносчицы боеприпасов, закончила музпед. А Юльша и вовсе психфак плюс международные курсы эфиопологии. Только денег любимая работа не приносит. А так-то они девушки на выданье…
Безотказная «окушка» тем временем следовала к месту «стрелки». Экипаж продолжал подбирать по пути знакомых и незнакомых добрых людей, равно как и людей доброй воли. Мало-помалу блочные городские кварталы сменил частный сектор, заросший картофельной ботвой и плантациями золотого уса. Праздношатающийся скот и домашняя птица придавали местности трогательный сельский колорит.
По сю сторону горизонта обозначился Копчик. Благожелательным маячком на его вершине восставала будочка Калиновского поста автоинспекции. До нее оставалось не более пары-тройки километров.
Вдруг, отчаянно сигналя, мимо «Оки» просвистела кавалькада выпускников тяжелого автомобилестроения. Были тут и «лендроверы», и «лендкрузеры», лендюзеры и лендлузеры. Не обошлось и без пары единиц лендбульдозеров. В роли авангардного дизель-электрохода выступала новейшая модель посольского класса лендбраузер «Торнадо». Страховидный джипяра-оргазмус, шестиколесный бронированный монстр, выглядящий так, будто заброшен в наше время прямиком с инопланетного сафари сорок первого века.
Просвистели, прогудели, просиренили. Дежурный машинист Арапка озадаченно поглядел вслед наглому бизоньему стаду. Стадо по-хамски мотало широченными кормами, густо пылило, слепило проблесковыми маячками и чихало на всех сизой дизельной гарью.
Вяленая голова, никогда не отличавшаяся долготерпением и всепрощением, одолела растерянность и принялась отдавать четкие, отрывистые команды:
– По местам стоять, с якоря сниматься! Пассажирам пристегнуть ремни безопасности, надуть подушки безопасности, держать наготове памперсы безопасности! Помощнику машиниста Геннадию Персеановичу оставшимся рассолом довести выходное давление в соплах до … сот атмосфер! Полный газ! Нам наглецы по барабану, когда мы прем по автобану!
За считаные секунды малолитражный болид кофейного цвета настиг и частично разметал, а частично затоптал ревущую ленд-лавину. Хуже других пришлось, ясное дело, двум зеленым лендлузерам. Вращаясь разнонаправленными волчками, они слетели с дороги и канули в таких жутких крапивных зарослях, что куда там амазонской сельве! Просеки тут же затянуло свежим чертополохом, лебедой и беленою, а в глубине мрачной чащи кто-то зашуршал, заухал, как упырь, и заскреб когтями по тонкому железу автомобильных боков.
Когда «окушка» поравнялась с передовым бизоном, Арапка обидно проблеял в адрес водителя: «Крепче за баранку держись, баран!» Тот, понятно, завелся с полоборота и включился в гонку преследования, подбадриваемый угарным рассольным выхлопом.
