знаем, что на вертолёте в Зону летать можно, не знаем. Я год триста километров досюда провешивал. Фенимор верит товарищу капитану, а товарищ капитан даже Вяткину запретил верить Фенимору. Своему агенту, между прочим.
— Ты, Вадим, не пыли, отставить. Не стряслось бы горе у тебя, отказался бы ты вернуться. И правильно сделал бы. Не надо меня сверлить. Я же знаю, что ты меня в смерти девочек своих давно подозревать начал.
— Откуда бы? — спокойно спросил Фенимор. — Откуда бы вам про это знать?
— Это естественно для твоей ситуации. Погибли родные, старый шеф наобещал три короба, как раз вовремя появившись, сразу после беды. Если тебе сразу в башку твою волосатую не пришло, то позже пришло обязательно.
— Что происходит с Зоной сегодня?
— Этого я не знаю. Могу только предполагать.
— Предположите. Вы что-то такое и раньше предсказывали.
— Ну, масштабов я не представлял.
Вернулся Вяткин с чайником, с чашками, мокрый спереди, суровый. Чай он заваривал прямо в большом чайнике. Это просто был его стиль. Фенимор узнал свою красную чашку. Ухватился за неё, как за талисман, и понял, что все это заметили, даже старик. Не говоря ни слова, Вяткин налил ему чайку. С осторожностью.
— Я там облился немного горячим, — объяснил он. — Пришлось снова кипятить. Шеф, я помазал пузо.
— Опять «пудинг» расходуете, доктор! — сказал Житкур.
— «Пудинг»! — сказал Фенимор.
Вяткин позой выразил капитану свой сарказм по поводу его нечаянной и очень детской проговорки. А Фенимору выразил своё уважение по поводу его, Фенимора, прозорливости и способности делать выводы из таковой.
— Вадим, это очень хорошая, но это пока что просто очень продвинутая мазь Вишневского, — сказал капитан. — Я тебе говорил, что потребуются не годы, а десятилетия. Что ты будешь уже старенький, когда срастётся. Я не обнадёживал тебя. Не обещал быстрого чуда, не обещал, что ты им воспользуешься.
— Да, вы меня не обнадёживали. Но «пудинг»! Шеф, вы убивали трекеров, которые доходили до Аэродрома?
— Нет, что ты. Мы же не в шпионском кино, Вадим. — Тут Житкур услышал громкое бульканье наливаемой жидкости из района кресла-качалки и усмехнулся. — Хотя уже очень похоже на кино, на вестерн… С этим пареньком, что тогда провесил Аэродром от Баков, странная история, Вадим. Я изучал. Он будто бы в «Рубика» попал, но и по характеру ран это не «Рубик», а что-то неизвестное, и погиб он действительно в Беженске, при свидетелях. А самый первый дошедший, как его, Мазин? Тоже не я. Я тогда про Аэродром не знал. Я сюда пробивался.
— Как вы тут летаете? Или секрет? Двадцать пять лет подписки и высшая мера?
— Нет, не секрет. Смертельный номер. В Зоне есть пара нейтральных клиньев. Очень глубоких, очень узких. Оба — прямо сюда. С севера один и второй аж из Казахстана. О других… не знаю. Найти их невозможно без моей чуйки. Вертолётик маленький, вёрткий. Научился понемногу. Но номер смертельный, лучше уж пешком. Я редко прилетаю.
— А на машине?
— Можно. Но долго. Речки, овраги. Безопасный нейтральный слой по грунту очень тонкий, колеёй прорезать до гитики можно спокойно. Ух и рожа у тебя, Шарапов, сейчас!
— Что-что? Нейтральный слой по грунту?! Как это?
— Вот именно, — сказал капитан Житкур пренебрежительно, непохоже на себя. — Именно по грунту и именно нейтральный слой. Копнул нейтрал на штык лопаты — и провалился в «могилу» под тобой, или «прокрусту» выпустил. Она, знаешь, как лава из-под грунта выдавливается, и такой лепёшкой поверх растекается.
— Кто? — обалдело спросил Фенимор.
— Повышенная гравитация. Или пониженная, если под тобой «минусовка».
— Вадик, а ты чай-то пей.
— Да не могу я его пить.
— А почему? — огорчился доктор.
— Я давно уже земного ни есть, ни пить не могу. Жру какую-то дикость.
Тут капитан и доктор переглянулись стремительно и одновременно открыли рты. Капитан жестом переадресовал право доктору.
— Укроп завариваешь? Кашицу потом доедаешь? И большие порции соды? И молоко с солью?
Фенимора передёрнуло.
— Только укроп. Молоко с солью?! Да ну вас, Игорь Львович!
— Притом, кипячёное молоко с солью, — сказал Вяткин. — Ну хорошо, а температура у тебя нормальная сейчас сколько? Тридцать девять, плюс-минус?
— Тридцать восемь с половиной. А что?
— Ну что, горец у нас? — спросил негромко Житкур. Вяткин мыл ладони воздухом и лицо у него было хищное, толстая нижняя губа страждуще шевелилась, очки, пострашней, чем у Туранчокса, зверино блестели.
— Но-но-но, доктор! — сказал Фенимор, отстранясь и поставив между собой и доктором чашку.
— Обследовать надо солдата, шеф, — сказал Вяткин. — Прямо тут. Пациент, спокойней, спокойней. Всё будет хорошо.
— Голубчик, — добавил Фенимор в тон. — Шеф!
— Доктор, я, вроде, объявил срочную эвакуацию, — заметил капитан Житкур и позвенел ложечкой. — Для того и прилетел, между прочим.
— Я думаю, можно отложить, — авторитетно сказал доктор. — Ну, включится ваша Матушка обратно, ну что она нам тут сделает? А тут такой случай, и база-то какая у меня тут теперь! Свой личный томограф!
— Единственный в Волгоградской области, между прочим. Но вы, Игорь Львович, расслабьтесь. Эвакуация. Приказ. Ну, такие понятия. Важные. Опасно.
Доктор Вяткин рассердился. Сердясь, он набирал воздуху, сколько мог, и молчал, сколько воздуху хватало.
— Gentlemen, — сказал вдруг старик. — It feels as if a thunderstorm is coming.
— Вот чутьё! — сказал капитан. — Потрясающе. It’s right, Wobenaka, sir, we will go soon.
– “Go”? — переспросил старик. — You promised we would fly, mister “Just captain”.
— And I won’t break my promise, Wobenaka, sir. We will keep talking for another half an hour, then will turn off all the lights here, and will take off.32
— Half an hour is acceptable, — согласился старик и принялся измерять в своём стакане уровень жидкости, рассматривая его на свет.
— Эвакуация? — спросил Фенимор.
— Я предполагаю, и все косвенные признаки подтверждают это, что Зона закончила один этап своего развития и перезагружается для начала следующего. Ты видел компьютер, рядовой?
— Ну конечно.
— Им нужно перезагружаться, чтобы установленная программа встала на место как бы. Это сейчас, судя по всему, и происходит. И что тут будет после перезагружания, я не представляю. Мне кажется, что начнётся другая планета как минимум. Поэтому ты очень кстати. В очередной раз. Дал нам время и поболтать, и от кое-каких проблем избавишь.
Тут доктор выдохнул и запил остатки негодования чаем.
— Припахиваете?
— И ещё как. Впрочем, я компенсирую. Теперь будем на связи.
— Тем, что будем на связи компенсируете?
— По-моему, нормально, — сказал капитан.
— Ладно, что делать?
— Вертолёт маленький, поднимает четыреста кэгэ. Я хотел делать два рейса, а с тобой уложимся в один. Я заберу нашего помощника шерифа, доктора Вяткина и нужный
