Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
тебе знаком – сговорился с одной из микенских служанок отравить нашего дорогого брата и царя царей Ореста. Служанка призналась и мертва, казнена за свои преступления, а жреца скоро найдут, допросят и под пытками заставят назвать имена всех и каждого участника заговора, особенно подбивших его на эти отвратительные деяния. Без сомнений, он начнет распространять ужасную ложь, чтобы оправдать свои действия, но мы все знаем, кто на самом деле стоит за отравлением нашего благородного брата. Тот же человек, кто в своих непомерных амбициях задумал получить корону. Тот же человек, который решил, что силой и хитростью сможет завоевать не только трон Микен, но и западные острова. И я говорю, конечно, о капитане твоей стражи Лефтерии.
Усмешка Лаэрта, кажется, сейчас разорвет его лицо надвое. Орест застыл статуей и смотрит в никуда.
– Лефтерий, – рычит Менелай. – Ты сбегаешь из собственного дворца, похищаешь моего сына, а затем возвращаешься, чтобы обвинить… Лефтерия.
– Именно. После продолжительного расследования мне стало ясно, что тебя предали изнутри, один из самых ближайших и дорогих солдат и друзей. У него был доступ к жрецу Клейтосу, доступ к служанке Рене и тем более доступ к твоему дорогому Никострату. Лефтерий убил служанку Зосиму, пока твой любимый сын спал, чтобы опозорить Никострата и представить все так, будто твой наследник – осмелюсь ли я предположить, что из всех своих замечательных детей ты именно его выбрал наследником? – недостоин трона. Я знаю, как близок тебе Лефтерий, но, помнится, мой муж как-то сказал, что самый опасный нож – тот, которого не видишь.
Менелай переводит взгляд с Пенелопы на усмехающегося Лаэрта, с Лаэрта – на Ореста и снова на Пенелопу.
– Нет, – говорит он.
– Нет?
– Нет. Ты приходишь сюда со своими… своими женщинами. Женщинами. У меня этот остров. У меня этот дворец, у меня…
– Мои женщины убили или пленили всех спартанцев, ступивших на землю Кефалонии, не заработав при этом ни царапины. До тебя, возможно, доходили слухи о пиратах, грабивших мои земли – прошу прощения, земли моего мужа – в прошлом году по наущению одного из женихов, решившего так склонить меня к свадьбе? Они все были убиты, проткнуты стрелами пресветлой богини Артемиды. Их трупы были привязаны к их кораблям на всеобщее обозрение, к радости чаек и ворон. Конечно, от пиратов нам необходима защита богини. Никто не станет воспринимать всерьез остров, который защищают женщины и девушки. А ты, брат, ты – великий Менелай Спартанский. Ты превзошел Париса, разжег огонь, спаливший Трою дотла. Тебя не могут побить вдовы и сиротки. Не тебя. И поэтому, как ты понимаешь, такого просто не было. Когда ты покинешь это место – а ты покинешь, – ты никому не расскажешь о том, что здесь случилось. А те солдаты, что здесь погибли, просто пропали в море. Они сгинули в огне, когда твои корабли так неудачно и неожиданно загорелись. С ними не расправились женщины. Это было бы просто невероятно, неприемлемо. А потому такого не было. Ты говоришь, что у тебя есть твои люди, и ты прав. Но этот остров есть у меня. У меня больше мечей, больше копий, больше луков, а мои женщины… не сражаются честно. У меня есть защита царя Микен и его слово помогать мне во всем, что я делаю, а вскоре здесь будет еще и флот из микенских судов, посланных охранять прибрежные воды западных островов, и вот они… они станут нашими зваными гостями, брат. Такими гостями, которые знают свое место.
При этих словах Орест слегка поднимает подбородок и кивает сначала Пенелопе, а потом и своему дяде в подтверждение. Улыбка Пенелопы – тонкая, усталая – похожа на лезвие ножа. Она ставит локти на стол, опуская подбородок на сложенные руки. Весьма неподобающе для царицы. Я облизываю губы при виде этого.
– У меня твой сын, – продолжает она. – И к горлу Никострата приставлен меч. Небольшое недоразумение, само собой. Он содержался в храме Афины, откуда, к огромному сожалению, сбежал, когда наш дорогой брат Орест посещал священные места Кефалонии. Вероятно, решив, что его побег означает признание вины, наши добрые микенские друзья снова схватили его и держат под стражей, пока его невиновность не будет полностью доказана. А я теперь верю, что он действительно невиновен в убийстве Зосимы, и потому, ты сам видишь, мы можем уладить это маленькое недоразумение, ко всеобщему удовлетворению, и все отправятся по домам довольными.
Менелай знавал поражения, конечно.
На песчаных берегах Трои, под стенами города – годы изматывающих, выворачивающих нутро поражений.
Ему знакомо позорное звание рогоносца. И взгляды людей на него, который не смог удержать жену, справиться с женой, удовлетворить жену – подобие мужчины, осмеянное женщиной, рогоносец, маленький член, крошечный вялый пенис, дрожащее ничтожество.
Ни одна рана на его испещренном шрамами теле не проникала так глубоко, как уход Елены, после которого все цари Греции перешептывались за его спиной: вот он, это Менелай, слабак, неспособный справиться с женой.
О, Менелаю знакомы поражения.
По сравнению с ними это…
Это просто небольшое препятствие на пути.
– Племянник, – произносит он, не сводя глаз с итакийской царицы, – если сказанное этой… мудрой женщиной – правда, значит, тот, кому я доверяю, причинил тебе огромный вред. Если это… если это так, я должен просить у тебя прощения.
– Благодарю, дядя, – говорит Орест. – Я понимаю твои чувства, как, уверен, и ты понимаешь, что дарить прощение или нет, решаю я.
Менелай наконец устремляет взгляд на Ореста, который спокойно отвечает ему тем же. Губы старого спартанца растягиваются в усмешке, но она исчезает, едва появившись. Он кивает, глядя на свои руки, облизывает губы, пережевывая слова, мысли, планы.
Затем Орест добавляет:
– И ты, конечно, пришлешь ко мне Гермиону. – Менелай вскидывает голову, но встречает немигающий взгляд микенского царя. – Она была обручена со мной еще в детстве. Нашим семьям надлежит и впредь жить в мире и гармонии. В конце концов, что может быть лучше для твоей дочери, чем стать женой царя царей? Никострат вернется в Спарту, а моя сестра найдет себе подходящего мужа, где захочет.
Менелай задумывается.
Менелай уже знавал поражения.
В конце концов, дочь – не такая уж высокая цена.
– Что ж, – выдает он. – Что ж, как удобно и по-семейному все выходит.
– Именно, – подтверждает Орест. – Я пришлю своих советников обсудить с тобой детали.
Он поднимается и, покачнувшись, хватается за край стола. Глаза Менелая блестят при виде того, как медленно, сгорбившись, племянник направляется к двери. Лаэрт тоже поднимается, догоняя Ореста и небрежно подставляет руку под локоть царя, не совсем поддерживая, просто шагая рядом.
– Я рассказывал тебе о том, как плавал на «Арго»? – скрипит он, ведя Ореста на свет.
И вот остаются лишь Пенелопа с Менелаем.
Они смотрят друг на друга – враг на врага – через стол.
Менелай потягивается медленно и лениво, скрипя суставами и хрустя спиной в процессе. Затем небрежно разваливается в своем кресле, вытянув ноги. Говорит:
– Ты же знаешь, я его достану. В итоге. То, что он сейчас в твердом уме, не значит, что таким и останется. Брак с моей дочерью лишь поможет мне заявить свои права, когда он все-таки его лишится. Стать регентом – возможно. Добрый дядюшка Менелай, по своему обыкновению, спешит на помощь. И тогда твоя… стайка девчонок превратится в кучку дерьма. Как только у Ореста снова поедет крыша, твоей защите конец. Тогда я вернусь, чтобы позаботиться о жене моего дорогого друга Одиссея, после того как до меня дойдут слухи о каком-то культе безумных женщин, опасном, даже кощунственном. Тысяча воинов. Пять тысяч. Да сколько потребуется. К тому времени, когда мы закончим, на всех проклятых западных островах не останется ни одной проклятой девки, которую мы не поимеем.
Толкая эту речь, он сжимает столешницу. Лицо его пышет жаром, бисерины пота усеивают лоб. Зал плывет по краям, он судорожно втягивает воздух. Это тоже похоже на поражение и на что-то еще, что-то другое, чего он не может до конца…
– Орест сойдет с ума, а его сестра станет… грязной
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
