Его аргументация строилась на идее, что причиной было не только музыкальное пиратство. Стриминговые сервисы, традиционные альбомы и радиотрансляции тоже были связаны с обесцениванием музыки. По мнению Ризы и Силварингза, музыка веками теряла свое положение относительно других изящных искусств. Когда-то давно в Италии эпохи Возрождения богатое семейство Медичи поддерживало Леонардо, пока тот создавал классические произведения. Точно так же европейская знать приглашала Моцарта, а австрийский эрцгерцог заказывал работы у Бетховена. Однако сейчас цены на самые дорогие картины зачастую превосходят самые значительные авансы на запись альбома. Wu-Tang надеялись, что альбом, выпущенный в единственном экземпляре, изменит сложившийся порядок вещей или, по крайней мере, привлечет внимание к проблеме. А заодно поможет группе подзаработать.
После того как я сообщил эту новость в марте 2014 года, история стала обрастать подробностями, как снежный ком. Сперва за нее уцепились музыкальные издания, вроде Billboard и Rolling Stone, а потом и ведущие СМИ, от Wall Street Journal до Los Angeles Times. Под конец включились даже газеты из Новой Зеландии. Реакции разнились: от скептицизма («Что это, тщательно продуманный пиар-ход?») и шока («Рэперам есть дело до высокого искусства?») до восхищения («Пора бы по-настоящему ценить музыку!») и фанатского гнева («Wu-Tang не хотят делиться с миром своими песнями!»). Через несколько недель Силварингз предложил мне послушать часть секретной пластинки при условии, что я приеду к нему в Марракеш. Forbes воспользовался возможностью и отправил меня туда, чтобы я стал первым человеком со стороны, который услышит альбом [779].
Когда я прибыл в Марокко, Силварингз показал мне единственную копию «Once Upon a Time in Shaolin», хранившуюся в сейфе номера Royal Mansour – отеля, популярного среди монархов и миллиардеров. Физическая копия альбома, простой компакт-диск, располагалась в шкатулке из никеля и серебра, узор на которой вручную выгравировал британско-марокканский художник Яхья – с ним я тоже познакомился. («Это не то гениальный ход, не то безумие», – рассказал он о проекте.) [780] Музыка, которую поставил мне Силварингз, была под стать помпезному футляру. Это был актуальный и непричесанный хип-хоп, подчеркнутый саундтреком нью-йоркской жизни – например, пугающей сиреной пожарной машины – и язвительными рифмами, на смену которым в современном рэпе пришли бессвязные триплеты [781].
«Это концептуальный альбом, который возвращает в славное время, в года с 1993-го по 1997-й, – заявил Силварингз. – Нам был нужен агрессивный настрой [Wu-Tang], и чтобы биты тоже звучали агрессивно» [782].
В начале 2015-го Wu-Tang начали активные переговоры о продаже альбома с перспективным аукционным домом Paddle8, который прежде выставлял на торги работы таких художников, как Дэмьен Херст и Джефф Кунс. Несмотря на огромный интерес к «Once Upon a Time in Shaolin», покупатель нашелся не сразу. Отчасти проблема могла быть связана с жесткими ограничениями на тиражирование альбома. Рекорд-лейбл мог запросто купить альбом примерно за 5 миллионов долларов – подобную сумму топовые артисты получают в качестве аванса – и затем выпустить пластинку для массового слушателя. Но Wu-Tang настояли, чтобы альбом оставался тайным, и это затрудняло продажу. Хотя предлагалось устроить прослушивания альбома для фанатов на серии тщательно охраняемых музейных выставок, группа настояла, чтобы любой потенциальный покупатель дал согласие не публиковать запись в течение как минимум восьмидесяти восьми лет [783].
Много месяцев спустя Wu-Tang нашли покупателя: человек с детскими чертами лица, злодей от фармпромышленности Мартин Шкрели согласился заплатить за альбом 2 миллиона долларов. Однако после того, как о сделке стало известно, группа получила изрядную долю критики за выбор покупателя. Обладатель состояния в 100 миллионов, Шкрели разозлил огромное число людей, – включая, что показательно, Хиллари Клинтон и Дональда Трампа – когда в несколько тысяч раз повысил цену на препарат, часто применяемый для лечения больных СПИДом. (Ранее, в 2015-м, BBC назвал Шкрели «самым ненавидимым человеком в Америке».)
Риза выступил с публичным заявлением, в котором подчеркнул, что сделка была согласована еще в мае, до того как о непопулярных маневрах Шкрели стало известно, и пообещал пожертвовать значительную долю выручки на благотворительность. Покупатель альбома отреагировал на заявление не слишком любезно. «Я, мать вашу, деньги делаю, – заявил он в интервью сайту HipHopDX. – Чем я, по-вашему, занимаюсь, печеньки пеку? Нет, мать вашу, я таблетки продаю» [784].
Хип-хоп вернулся к исходной точке. Многие из самых известных деятелей – в том числе и члены Wu-Tang – не только периодически торговали наркотиками, но и регулярно открыто хвастались этим в текстах. Теперь Риза осуждал за это покупателя последнего альбома своей группы. В конечном счете это было не так важно, ведь отчасти Wu-Tang все же достигли цели – музыка снова встала в один ряд с высоким искусством.
«Сейчас я смотрю на Пикассо в своей гостиной, и ву-танговский ящик от него ничем не отличается – кроме того, что Пикассо стоит раз в двадцать дороже, – заявил Шкрели в конце 2015-го, прежде чем его посадили за мошенничество. – Такие дела».
* * *
А в это время Дидди продолжал искать способы поселить хип-хоп в гостиных все большего числа американских семей и увеличить количество зрителей, смотрящих его телеканал Revolt по кабельному телевидению, в интернете и на мобильных телефонах, до пятидесяти миллионов.
