полное осознание следующего: всё, что мы особенно сильно ненавидим (будь то сатанисты для христианина или христиане для сатаниста; анархисты для консерватора и консерваторы для анархиста), является бессознательным компонентом эго-структуры и присутствует в нашей собственной психике, вызывая яростное неприятие в другом человеке. Поэтому осознание тени как собственной составляющей всегда приводило к гораздо большей терпимости и меньшей однозначности в оценках других.
Именно по этой причине большие мистерии или открытие магического мира или коллективного бессознательного доступно далеко не всем. Признать тень — это значит на опыте осознать, что то, что мы любим, мы в такой же степени бессознательно ненавидим, а то, что ненавидим сознательно, бессознательно вожделеем.
Но именно после проработки и осознания тени (через анализ снов и активное воображение) человек входит в пространство универсальных символов коллективного бессознательного. Самое удивительное в том, что каждый отдельный человек воссоздает архетипическую динамику совершенно неизвестных ему алхимических и гностических мифов. Утверждение Ричарда Нолта о том, что это — лишь результат криптомнезии, не раз получало убедительные опровержения.
Методы Кроули несколько иные. Если Юнг ждет, когда символы начнут «спонтанно рождаться» из бессознательного, то в традиции Телемы существует последовательная структура ритуалов и символов, размышление над которыми открывает двери мистерии всё более высокого уровня.
Критик может возразить, что при использовании методов Кроули может возникнуть элемент самовнушения, однако весь мой, и не только мой, практический опыт говорит обратное. Я допускаю, что мог бы внушить себе ощущение присутствия Венеры, и что зеленая сфера над головой, проявившаяся в результате ритуала, была не более чем галлюцинацией воспаленного воображения, но вот внушить себе, и заодно другой женщине, заболевание ветрянкой и только потом, из таблиц, узнать, что результатом неправильной магической работы с Венерой являются проблемы с кожей, я бы при всем желании не смог.
Традиция Кроули имеет огромное количество символических и оккультных граней, например: регулярная ритуальная практика, йога, медитация на картах таро и, наконец (а это самое главное), тайна инициации, прохождение которой радикально меняет человека. Но на этом я замолкаю, ибо и так уже было сказано слишком много.
Чтобы понять суть действия архетипов, надо понять, что психика говорит не словами или концепциями, а символами. Что такое символ? Лучшее определение символа мне встретилось у поэта серебрянного века Андрея Белого: «1) Символ есть последнее предельное понятие, 2) символ всегда символ чего-нибудь; это что-нибудь может быть взято только из областей, не имеющих прямого отношения к познанию (ещё меньше к знанию). Символ в этом смысле есть соединение чего-то с чем-то, т. е. соединение целей познания с чем-то, находящимся за пределами познания; мы называем это соединение символом, а не синтезом, и вот почему: слово «символ» происходит от глагола «вместе бросаю, соединяю»; символ есть результат соединения; существительное «синтез» происходит от глагола «вместе полагаю»; когда я полагаю разнородное вместе, то, что ещё не предрешено, соединяю ли я вместе».
Символы универсальны, но, вместе с тем, они каждый раз рождаются заново в душе отдельного человека. Мы можем пережить опыт символического, соприкоснувшись со священным текстом или поэтическим произведением, однако это возможно только в том случае, если мы уже готовы к этому переживанию и прошли большую часть пути, ибо, чтобы получить ответ на вопрос, нужно, по крайней мере, знать, какой вопрос следует задать.
Алистер Кроули рекомендовал ученикам всегда осознавать, что только после того, как мы поймем, что тезис и антитезис в одинаковой степени истинны, мы можем претендовать на постижение истины, ибо истина всегда выражается посредством парадокса. Поздние книги Юнга построены так, словно Юнг следовал этому совету Кроули: разбирая любой символ, он старательно находил связанные с ним антиномии. Юнг понимал, что, сказав, что солнце является источником жизни, он говорит только одну часть правды, и рядом должно быть сказано, что оно также является палящим солнцем пустыни, выжигающим жизнь, и символизируемое демоническим Сетом. Говоря, что червь в схоластике символизирует смерть, а змей — грех, нельзя забывать о том, что в некоторых аллегориях уподобления Христа Фениксу утверждается, что он возрождается первоначально в виде червя, который потом становится птицей, а медный змей является символом защиты от разрушительных сил. Наконец, сказав, что Христос в аллегориях подобен рыболову, извлекающему спасенные души в земли спасения, нельзя не учесть, что та же аллегория рыболова принадлежит и дьяволу, который, обманывая наживкой плотских удовольствий, насаживает душу на крючок греха. Поздние сочинения Юнга описывают символы, которые рождаются в душе каждого из нас и которые всегда обладают множеством значений. Вот что пишет Юнг о природе символа в «Психологии и алхимии»:
«Символ не абстрактен и не конкретен, не рационален и не иррационален, не реален и не нереален. Он всегда есть и то, и другое, он «не для черни». Он — это АРИСТОКРАТИЧЕСКАЯ озабоченность того, кто выделяется из неё избранный и предопределенный Богом с самого начала»
Из приведенной выше цитаты ясно, что идея аристократической избранности свойственна аналитической психологии в той же степени, что и Телеме. И единственным критерием аристократичности является причастность к пониманию символического.
И вот здесь у нас возникает вполне закономерный вопрос. Если до сих пор мы находили столько параллелей в судьбе Юнга и Кроули и в их философских, и в их этических позициях, есть ли параллели в символизме, который открывается по мере погружения в практику? Это принципиальный вопрос, ответ на который может позволить нам окончательно подтвердить родственность двух учений. И, насколько это возможно, я намечу пути для ответа на этот вопрос.
Мандала
Даже при беглом ознакомлении с учением Юнга нам бросается в глаза то, какое огромное значение Юнг уделяет символизму мандалы. Термин «мандала (круг) взят Юнгом из тибетского буддизма после того, как он отследил, что практически всегда приближение анализируемого к своему центру связано с появлением в снах и в воображении равномерных структур, поделенных на четыре части.
Юнг приводит впечатляющий набор мандал, от Христа, находящегося между четырьмя элементами, до спонтанных видений своих учеников. Появление мандалы, согласно Юнгу, — это приближение к психическому центру психики, далеко не отождествленному с эго. Символика мандалы связана с кругом, разделенным на четыре части четырьмя стихиями, дворцом, имеющим четыре входа, а так же с любыми четверичными композициями.
В главном документе Телемы — Святой Книге Закона (стих 51) — символизм мандалы более чем очевиден: «Четверо врат ведут в один дворец; пол в том дворце из серебра и золота; там лазурит и яшма и всякие редкие благовония, жасмин и роза и эмблемы смерти. Пусть войдёт во все четверо врат поочерёдно
