я умоляю вас помочь мне хоть что-то изменить.
– Твое стремление похвально, однако я видела, к чему это может привести. По настоянию Великого мы создали Нефертума, и он обернул свою силу против всего сущего. Мы не можем допустить повторения того ужаса.
– Но вы же зачем-то оставили себе Искры, – возразила она, – оставили, хотя должны были уничтожить, раз эта сила так опасна.
– Созданное Великим уничтожить невозможно, – пояснила хельминг с досадой, словно ей жаль Эйлит и ее детские рассуждения. – Мы сделали все, чтобы никто и никогда ими не воспользовался.
– Однако наместник нашел. И я нашла. Я уверена, что, если бы и вправду хотели, чтобы Искры исчезли, вы бы похоронили их на дне моря или где похуже, – фыркнула Эйлит.
– Мы оставили возможность на случай, если что-то изменится. Если появится тот, кто сможет стать достойным силы Нефертума. Кто-то особенный.
– Он перед вами, – она развела руками, – моя звезда правильная. Куда еще особенней? Или вы видели таких, как я, раньше?
Сияющая задумчиво подняла вуаль и внимательно посмотела на нее сотней черных глаз, росших на лбу, будто жабья икра.
– Что ж, ты права, маленькое чудовище, – наконец, согласилась Сияющая после некоторого молчания. – Я отдам тебе Искру, но обещай, что ты используешь ее силу во благо.
– Именно за этим я и пришла, – обрадованно отозвалась она. Внутри все трепетало от восторга – у нее получилось! Вторая Искра у нее в кармане, а значит, половина дела сделана! Вот граф обрадуется! – Спасибо вам.
Хельминг вытащила артефакт из нагрудника и протянула ей. На ощупь шершавая и холодная, будто кусочек старого речного льда.
– Вы знаете, где искать следующую? – спросила она и спрятала звезду в сумку.
– Нет, никто из нас не знает, где находятся другие, – покачала головой Сияющая. – Наверное, я осталась последняя, остальных уже нет в живых… Без силы Великого мы мало что можем.
Она хотела спросить про Альхора и что же в самом деле случилось тогда, триста лет назад, но решила, что есть дела поважнее. Нужно как-то покинуть остров.
– Здесь есть лодка или что-то похожее? – без особой надежды спросила Эйлит.
– Лодки нет. Но я могу отправить тебя в одно место… Когда-то там… – хельминг вдруг пошатнулась и, чтобы не упасть, схватилась за колонну, – … там жили мои друзья… Там ты сможешь найти ответы.
– Что с вами?!
– Сила звезды поддерживала во мне жизнь. А теперь, когда я отдала ее, мне недолго осталось, – со светлой грустью ответила Сияющая.
– Мне так жаль, простите, я… я не думала, что…
Она достала звезду и уже хотела вернуть ее, как хельминг ее прервала:
– Не волнуйся, маленькое чудовище. Мой путь наконец-то окончен. Я счастлива уйти в небытие.
На этих словах она нарисовала в воздухе круг, тут же засветившийся бледно-лавандовой магией.
– Иди, дитя. Да осветит твой путь Великий.
Эйлит попрощалась и, зажмурившись от ужаса, шагнула в дыру. Ей казалось, что она летит. По лицу хлестал ледяной ветер, в груди не осталось воздуха, чтобы сделать вдох. Она закричала. Она и вправду летит! Нет, нет, она… падает!.. О Альхор Всемогущий и Всемилостивый! На Эйлит неотвратимо приближалась заснеженная земля.
Эпилог
Эйлит работает лапами. Соленая вода разъедает глаза и нос, конечности словно чужие. Нужно грести, до берега осталось совсем немного. Она уже видит темную полосу Бисной гавани и громаду тюремного острова. Греби, Эйлит! Осталось немного!
Раз-два, раз-два, раз-два… Сколько она уже в море? Очень, очень долго. Лишь звериное чутье помогло ей выживать все это время – ветер подсказал ей, куда плыть. В пути Эйлит повезло поймать нескольких безвкусных рыбин, что стали всей ее пищей за столько времени. Ну ничего. Там, на берегу, она наестся всласть!
До большой земли остается чуток, она уже различает графитово-серый утес, намокший от натиска прибрежных волн, а на них – горные сосны, цепляющиеся за скалы узловатыми корнями, похожими на старческие вздувшиеся вены. Птицы кружат совсем низко, то и дело бросаясь вниз за горькой рыбой, и их крики сливаются с воем ветра. Эйлит уже чувствует и суховатое благоухание сосен, и запах влажных соленых камней, и даже дурманящий аромат людских костров из городка на берегу… Людей со сладким мясом, похожим на мякоть свежего, только что испеченного хлеба, с костями, хрупкими и хрустящими, как запекшаяся корочка…
От голода у Эйлит темнеет в глазах и живот сводит судорогой, словно брюхо набито иглами и стеклом. На мгновение она забывается, и волна бьет ее по затылку, а затем накрывает с головой, как плотный капюшон. Эйлит идет ко дну, нет уже никаких сил, ее тело будто из соломы, оставшийся воздух разъедает легкие, как щелок. Эйлит работает лапами, но, кажется, все бесполезно.
Она больше не может. Силы на исходе, и смерть уже сжимает железной хваткой ее мощное сердце, чтобы разорвать его на части в любое мгновение. Однако на помощь приходит волна, еще недавно бывшая ей врагом: сперва утопив, она вдруг поднимает Эйлит повыше и со всей силы швыряет на огромные острые валуны.
Так Эйлит и лежит, не размыкая глаз, будто мертвая. Волны щекочут ей пятки, ветер поет колыбельную и целует в макушку, совсем как мама когда-то очень-очень давно. Она лежит день и всю следующую ночь, пока не наступает морозный, кроваво-розовый рассвет.
Солнце… почему оно такое яркое? Почему Эйлит не замечала этого раньше? Как все теперь изменилось…
От солнечного луча, бьющего в глаза, у нее начинает ныть голова. Лапы тоже сводит мышечной болью – конечно, столько грести! С трудом Эйлит встает и, спотыкаясь на острой гальке, бредет вперед, пока не упирается в отвесную стену скал.
У нее совсем нет сил, чтобы подняться, из-за голода и боли в мышцах. Ее когти скребут по камням, оставляя глубокие борозды, но она не может зацепиться! Тогда она осматривает берег и находит выбеленный ветрами и морской солью ствол сосны, упершийся в утес после падения. Эйлит бредет к нему.
Как только ощущает под лапами гладкую поверхность, ствол угрожающе трещит. Эйлит осторожно поднимается по нему и, прежде чем он обрушается под ее весом, успевает зацепиться за каменный выступ. Дерево уходит из-под задних лап, и Эйлит остается висеть в воздухе, жалобно клекоча и зовя на помощь.
Только вот никто не поможет ей, верно? Она должна спастись сама!
Передние лапы уже слабеют, но ей все же удается подтянуть себя вверх. Теперь все ее огромное тело помещается на этом крохотном каменном
