выдохнул, широкой ладонью протёр лицо, вышел из машины и короткими перебежками стал пробираться к забору. Отсюда было видно, что на дорожках разбросаны прошитые пулями тела. Здесь были женщины, дети, старики, мужчины. Они валялись везде, кто-то из них кроваво разбился о стены домов, кто-то даже висел наколовшись на решётку и всё это доказывало, что сюда прорвались заражённые. Но почти все они лежали спинами к входу, то есть можно было понять, что расстреливали их сзади, а бежали они к зданию. Миша аккуратно обошёл весь периметр парка, заглянул в жилище к Сергею, но нигде никого не было. Он не мог найти своих ни среди живых, ни среди мёртвых. Толоконников быстро пробрался в больничный блок, где оставил Крис и остальных. Михаил почти молился, чтобы их там не оказалось, но вскоре среди других тел рассмотрел тело Андрея. Он лежал с проломленной головой вытянув перед собой скрюченные пальцы и больше здесь никого не было.
Толоконников бестолково побродил по коридорам, обессиленно присел на перевёрнутую железную каталку и уронил голову на руки. Здесь никого не было. Да и, скорее всего, уже никого нигде не было в живых и сейчас оставалось только пустить себе пулю в лоб или уехать, или выпить весь алкогольный запас в машине и дальше очнуться уже в мире мёртвых. Жить Мише больше не хотелось, потому что одно дело, когда есть смысл, другое – когда ты каждую минуту теряешь тех, кто тебе близок. Ведь даже на войне это случалось не так часто.
Толоконников тяжело встал, зацепился курткой за ручку каталки и стал нервно дёргать её. Вдруг за решёткой он увидел тоненький золотой браслет, как на запястье у Крис. Полковник двумя пальцами подобрал тонкое кружево украшения, взглянул на дверь, ведущую на крышу, и рванул вверх. Он чувствовал, как сердце начинает биться быстрее, как радость гонит его вперёд, мужчина толкнул дверь, деревянное полотно выбил из рук поднявшийся ветер, и полковник, гремя подошвами, выскочил на покатый бок кровли.
Но здесь было пусто. Небо гремело всё новыми взрывами грома, всполохи молний катались верхом на черноте туч, дождь хлестал ещё сильнее, отбивая траурную чечётку по гремящему железу. Миша долго смотрел перед собой, потом прошёл немного вперёд и почувствовал, как больно сердцу биться внутри, как тесно ему от какого-то большого горя, как устало оно переносить такие потрясения. И как несправедливо было то, что первый раз в жизни полковник Толоконников встретил свою любовь и уже несколько раз потерял её, и на этот раз, возможно, навсегда.
– Ладно, водка лечит. – сурово сказал он и мрачно направился обратно.
Толоконников прекрасно знал, что он больше никогда не вернётся в реальность, его контузия и чрезмерные возлияния уничтожали в нём человека, а сейчас он хотел, чтобы ему просто стёрли память. Он гулко ступал по тишине коридора, глянул в операционную, где последний раз видел Крис и замер.
На стене большими красными буквами было написано: «Миша мы на военном аэродроме, мчи туда. Это 30 км в сторону Кирова по шоссе. Погода нелётная. Пока буря, мы на месте. Ждём тебя. Все живы кроме Андрея».
Полковник почувствовал, как в него влилась жизнь, он рванул к выходу, бегом добрался до стоящей в кустах машины и с проворотом шин сорвался с места. Он летел по дороге, разрывая темноту стремительно летящим автомобилем, и буквально молился, чтобы дождь не заканчивался. Вскоре Миша вырулил на широкую полосу укатанной грунтовки, ведущей к аэропорту. Он уже видел самолёт. И в этот момент, когда он был почти уверен, что добрался, полковник заметил, что вокруг забора, окружающего аэропорт плотной полосой стоят заражённые, а воздушное военное судно начинает разворачиваться на взлёт, вслед за отступающим грозовым фронтом.
Толоконников несколько минут думал, как пробраться, но нигде не было видно даже мельчайшего зазора. И вдруг Миша увидел, что одна из тропинок круто уходит вниз. Дорожка была узкая и размытая, но можно было рискнуть и прорвать машиной сетку, потому что вряд ли кому-то ещё пригодится этот аэродром. Да и самолёт был последний.
– Крис, я еду. – громко сказал Толоконников.
Полковник, крепко схватив руль, направил машину по жидкой грязи вниз.
В это время в самолёт загнали последний ящик и один из военных спросил у командира.
– Товарищ капитан, можно командовать на взлёт? А то сейчас прорвутся.
– Да, давай.
Сергей встал, подошёл к трапу, который вот-вот должен был подняться и подумал о том, что ему даже жаль полковника и Диму, которые, вероятно, просто сгинули в городе.
– Погоди-ка. – вдруг сказал он.
В этот момент, отчаянно давя на клаксон и прорываясь сквозь сетку, на лётное поле упала машина, она летела по направлению к самолёту на предельной скорости.
– Стойте! Там ещё кто-то. – закричал Сергей, когда трап начал подниматься.
Толоконников добрался в последнее мгновенье. Они с Сергеем буквально на ходу уже таскали из машины медикаменты, продукты и алкоголь, который врач категорически отказался оставлять.
Толоконников, шумно дыша, забрался в салон самолёта, добрался до Крис, лежащей под капельницей и упал на колени.
– Как она? – спросил он у мужчины, сидевшем возле неё.
– Скорее всего, всё будет хорошо. Скоро будем в госпитале. Мы её стабилизировали. Но вы лучше не тревожьте её, и так еле успокоили. Мишу какого-то всё звала.
Толоконников еле доплёлся до ряда кресел, махнул Кириллу и Асе, посмотрел, что девочки мирно спят в дальнем конце салона и принял из рук Сергея банку пива.
– Только пиво тёплое. – поморщился доктор. – Потому что долго вёз.
Полковник поднял на него глаза и тихо проговорил:
– Ну извини, блядь!
Глава 16
Алтайский край, 22 июня 2020 года
Порыв ветра, запутавшись в лесной чаще, стал шумно вырываться наружу, продираться сквозь густоту листвы. Кудрин с Мэй уже почти дошли до места стоянки, как вдруг Иван резко схватил Эмму за руку и рванул её к себе.
– Ты что? – тихо зашипела Мэй, потирая ушибленное о дерево колено.
Кудрин, увлекая её за собой в кусты, приложил палец к губам и показал туда, где стояли машины. Эмма глянула в ту сторону и замерла, беззвучно шевеля побледневшими губами.
В лагере происходило что-то страшное. По крышам машин расхаживали мужчины, одетые в военную форму, они что-то кричали друг другу, смеялись и периодически поглядывали в сторону шоссейной дороги. Вскоре оттуда появился внедорожник, из него выскочили ещё несколько человек. Они стали открывать двери грузовика и автобуса, рывками вытаскивали оттуда людей, сопротивляющихся бросали на землю, били ногами, прикладами, а потом начали стрелять. Мэй практически онемела, когда увидела, как из салона автобуса вытащили кричащего Клима. Мальчишка бился, размахивал руками, пытался вывернуться, но страшный удар в лицо отключил
