собеседница.
– Мудрая царица сама вступила на престол, чтобы выиграть время, в твердой решимости покинуть его. Когда? Когда покажется тень Димитрия, а это случилось после смерти царя Феодора.
– Где же в ее действиях логика?
– А логика такова: не дать тени законного наследника покинуть пределы России, освободить для него престол! – уверенно ответил Шереметев.
– Но тогда должен быть у царицы помощник-мужчина!?
– Разумеется! И это был Богдан Бельский! Но царица Ирина не дожила до крушения брата, а если бы дожила, то, вероятно, удержала бы и его, и патриарха Иова от оглашения имени Отрепьева, – убедительно произнёс Сергей Дмитриевич.
– Граф, благодаря Вам я уже могу ориентироваться в событиях и осмелюсь высказать предположение, что выбор имени был не совсем удачным…
– Конечно, ведь он указывал на человека, крепкими узами связанным с «названным Димитрием» еще со времен Углича. К тому же они в своих странствиях часто менялись именами… Но это-тема отдельного разговора, – подметил граф.
– Мы забыли про еще одну женщину в судьбе Расстриги – Ксению Годунову. Ведь, если бы он женился на ней, то уцелел бы… – предположила собеседница.
– Но это не входило в планы поляков, и прежде всего – Юрия Мнишка, который поторопил с приездом в Москву Марину. А кто еще точно не мог желать этого брака, так это Мария Нагая, которая к Годуновым не могла не относиться враждебно. Надо сказать, что ее поведение в этой истории для меня совершенно необъяснимо: она признает в Расстриге сына, затем, сердится на него за неповиновение. Потом же незаметно исчезает, и о ней ни словом не упоминается, – рассуждал граф.
– А у дочери Годунова должна быть ненависть к человеку, фактически погубившему её отца?
– Это сложный и спорный вопрос! Есть свидетельства иностранцев, что царь Федор Борисович собирался выйти навстречу входившему в Москву Расстриге. Кстати, в это время Отрепьева не отождествляли с Расстригой. Кто знает, как бы сложились события, если бы Шуйский не ускорил развязку с Годуновыми.
– А в результате и это обвинение было возложено на Расстригу – догадалась собеседница.
– Да, а Ксению оставили в живых! И как она должна была отнестись к этому человеку, кого она увидела в нем? Беглого монаха или человека совсем другого уровня, другой среды и воспитания, с выдающимися способностями по отзывам людей, его знавших, с замыслами, достойными большого деятеля и с темпераментом незаурядного человека…
– Сергей Дмитриевич, Расстрига провел на царстве около года. Многие отмечали в нем «разумные начала». Но ведь он был не один! Были помощники, соратники…
– Были… Пётр Басманов, который предупреждал, что если убедится в подлинном происхождении Расстриги, то против него не пойдет. Что и исполнил… Он и убит был вместе с Расстригой. Был еще Скопин-Шуйский – «Великий мечник» Я уверен, что эта «троица» могла бы достичь многого…
* * *
На следующий день после встречи инокини Марфы с Димитрием состоялся их торжественный въезд в Москву. Царевич ехал верхом рядом с возком матери. Их сопровождали донские и запорожские казаки. Над Москвой плыл колокольный звон. После прибытия в Кремль мать и сын стояли литургию в Успенском соборе. Затем священство служило благодарственный молебен. Местожительством инокини-царицы стал кремлёвский Вознесенский монастырь. С этого дня царевич ежедневно бывал у матери и тайно совещался с ней.
* * *
Венчание Димитрия на царство состоялось в срок, как установлено было Поместным собором Русской Церкви. 30 июля путь от царского дворца в Успенский собор устлали коврами и золототкаными бархатными дорожками. Одетый в царское платье, Димитрий вошёл в Успенский собор в окружении своих сподвижников и виднейших бояр. Патриарх Игнатий совершил торжественное богослужение, подобное тем, что служились в Ромейской империи при венчании кесарей.
Затем пред царскими вратами на голову помазанника Божиего Димитрия патриарх возложил царский венец, которым венчался первый российский царь Иоанн IV Васильевич. Бояре поднесли молодому царю скипетр и державу. Следом процессия во главе с патриархом и царём двинулась в Архангельский собор. Там у гробов покойных царей Иоанна и Феодора патриарх повторил многие молитвы венчального обряда и вновь возложил венец на голову Димитрия. Следом Димитрий прошёл вдоль гробов Великих князей Московских, кланяясь им в пояс и целуя их. Затем у центрального портала собора архиепископ Арсений Элассонский возложил на голову царя шапку Мономаха и благословил молодого царя. Когда Димитрий вышел из собора бояре и князья осыпали его золотыми монетами и пшеничным зерном.
После венчания из ссылки были возвращены князья Шуйские. Награждены были все сподвижники Димитрия. Большое внимание было уделено родственникам по материнской линии. Выживший в ходе гонений Михаил Нагой получил боярство, чин конюшего и большие подмосковные вотчины Годуновых. Но более других получили Романовы. Возвращены из ссылки были все выжившие Романовы-Юрьевы. Насильно постриженный в монахи Годуновым инок Филарет (Феодор Никитич), также возвращён был в Москву и возведён в сан митрополита Ростовского.
Кое-что перепало и боярам. Князю Богдану Бельскому вернули все его вотчины, конфискованные Борисом Годуновым. Князь Феодор Мстиславский получил вотчину в Венёве. Даже прощёный князь Василий Шуйский получил небольшую вотчину.
Вскоре после этих событий Димитрий распустил повстанческие войска. Стрельцы возвратились в свои слободы. Дворяне и дети боярские разъехались по своим поместьям. Большинство запорожских и донских казаков возвратились на Дон и Днепр. Многие поляки и литовское дворянство возвратились домой – за рубежи. В Москве остались лишь небольшие отряды бывших боевых холопов, получивших вольную и казаков, решивших добровольно и далее служить молодому царю. Они поселились в Казачьей слободе и близ неё – в Замоскворечье. Не покинули столицу и несколько сотен поляков, решивших далее служить Димитрию. Они расположились на жительство в Занеглименье.
* * *
Когда известие о воцарении Димитрия дошло до Кракова, польский «краль» Сигизмунд отправил в Москву видного воеводу Александра Гонсевского. Официально посольство Гонсевского должно было поздравить Димитрия от лица польского короля. Сигизмунд также приглашал молодого русского царя на свою свадьбу с эрцгерцогиней Констанцией Австрийской. Но всё же более важной задачей Гонсевского было склонить Россию к союзу с Речью Посполитой и совместной войне против Швеции.
В один из августовских дней на приёме в Грановитой палате посол озвучил предложение короля о союзе и войне против северного соседа. Это предложение вызвало ропот и возбуждение чинов Боярской думы, заседавших здесь же вместе с царём. Димитрий, услышав предложение поляка, серьёзно задумался и явно не торопился с ответом. Затем подозвав к себе Басманова и Отрепьева, стал тихо совещаться с ними. Посол и люди из его окружения замерли в ожидании и лишь изредка переговаривались между собою.
Посовещавшись недолго
