не имеет прав, это я, потому что без твоей любви и без твоего присутствия в моей жизни я вообще ничего не имею. Ничего. Я нищий кусок дерьма, не способный на банальное существование без тебя.
Её пухлая нижняя губа, которую она периодически покусывает, дрожит. Тушь смешивается со слезами, быстро засыхая и оставляя ненасыщенные следы на её щеках. Беззвучныйе рыдания прекращаются. Она смотрит на меня ясными глазами, пока я поглаживая её волосы, что легче и мягче шёлка.
— Ты слышишь, что я говорю, принцесса? Я не выживу без тебя.
И самое абсурдное, что это правда.
Мне лучше получить пулю в голову, чем потерять Полину. С меня лучше живьём содрать шкуру, чем забрать у меня Полину.
Полина. Мой единственный ориентир в этой жизни.
Можно ли жить с подобной одержимостью? Или это лучше назвать недугом?
— Я ненавижу эту жизнь, Стас. Я не хочу быть причиной того, что твой ребёнок будет расти в неполной семье. Он ни в чём не виноват.
Она настолько добра и самоотверженна, что готова пожертвовать нашей семьёй, чтобы у нелюбимого для неё ребёнка было её подобие.
— Этого ребёнка нет для нас. Потому что он не мой, поверь мне.
Если бы не его схожесть со мной, я мог быть уверен, что он не мой, потому что не трахал свою бывшую после знакомства с Полиной.
Возможно, моя способность нанести вред ребёнку — это страшно. И я ужасный человек, но я пойду на всё, чтобы эта тема никогда больше не заседала в её голове.
— Я не отпущу тебя, малыш. Не в этой жизни. Но не потому, что у тебя нет выбора, Полина. Я предоставлю тебе выбор. Я предоставлю тебе кучу дорог, по которым ты сможешь пойти. И сделаю так, что в любом случае ты вернёшься ко мне.
— Разве это можно назвать выбором, если все дороги ведут к тебе?
— Да, это выбор, при которым ты в любом случае выберешь меня.
Она шмыгает носом, ничего не отвечая. Мне нравится, что она больше не прячет взгляд и не избегает меня.
— Сейчас мы пойдём домой, Полина. И продолжим разговор там.
— У меня кружится голова, — шепчет моя девочка, и я всё ещё взбешён, что не успел убить отморозка, который посмел привести её в это место. Я беру её на руки, сразу же чувствуя, как она обвивает мою шею.
— Я расскажу, что нужно делать, чтобы голова не кружилась. — жёстко проговариваю я, пока пересекаю коридор и выхожу к основному, заполненному людьми посещению. Все они расступаются передо мной, давая свободный проход. — Для начала: не ходить где попало с какими-то мелкими ублюдками, которых твой муж может убить.
— Это не смешно, Стас.
Мы выходим на улицу. Двое вышибал на входе стараются на меня не смотреть, чёртов биомусор.
— Ты его избил, — она ругает меня, пока я несу её к машине. — Очень сильно избил.
— Я оставил его в живых.
— Для тебя нормально такое говорить, но для меня нет. Я не хотела всего этого. Я просто… — она запинается. — Я использовала его.
— Использовала? — удивляюсь я, потому что не ожидал, что она скажет подобное.
— Да, использовала. Мне хотелось, чтобы ты разочаровался во мне.
— Я никогда не разочаруюсь в тебе, принцесса. Это невозможно для человека, который готов целовать простыни, на которых ты спала.
— Но ещё больше я хотела сделать тебе больно, — признаётся она, когда я уже усаживаю её на переднее сиденье. — Хотела, чтобы ты тоже испугался меня потерять, хоть и всё это противоречило друг другу.
— Потерять тебя — это единственная вещь, которую я боюсь. И ещё раз ты сделаешь нечто подобное, я запру тебя дома и привяжу к кровати, клянусь тебе.
— Разве это право выбора?
— Да, принцесса. У тебя есть право выбора: быть привязанной к кровати или нет.
Она устало улыбается.
Я пристегиваю ей ремень безопасности и откидываю спинку сиденья, чтобы она могла прилечь.
Я выезжаю и медленно еду в направлении дома. Я даю ей немного времени, чтобы прийти в себя и не слушать мои очередные напоминания о том, что ей от меня не уйти. В какой-то момент я слышу тихое, постоянно прерывающееся сопение, будто она борется со сном.
Мы почти приехали.
Всю дорогу я смотрю на неё боковым зрением, проклиная всё вокруг. Мне мало её, даже если она сидит рядом. Мне нужно зарыться в её нежном теле, сутками без перерыва вдыхая её сладкий фруктовый аромат.
Прежде чем заехать в гараж и выполнить то, что мне нужно, я останавливаюсь на кирпичной дорожке возле забора и пытаюсь понять, в чём дело. Если это снова Алина, я её просто закопаю вместе с ребёнком. Моя девочка и так пережила достаточно стресса из-за неё.
— Что происходит? Кто там? — спрашивает Полина, беспокойно смотря в окно.
— Подожди меня в машине, малыш. Я сейчас вернусь.
В нескольких метрах от калитки стоит патрульная машина, возле неё двое полицейских, отвечающих за безопасность и кто-то ещё.
— В чём дело? — спрашиваю я.
— Здравствуйте, Станислав Юрьевич, — один из них жмёт мне руку, когда я анализирую, зачем они приехали. В их обязанности входит вести наблюдение за нашим домом двадцать четыре на семь, у меня установлена система безопасности, сигнализация и камеры по всему периметру, поэтому у них должна быть какая-то причина стоять здесь сейчас. — Увидели, что кто-то околачивается возле вашего дома уже битый час.
Я перевожу взгляд на женщину, в которой узнаю мать Алины.
Только этого мне, блядь, не хватает.
— Хорошо, вы можете ехать.
Они кивают и садятся в машину, не медлив сдают назад и отъезжает от нашего с Полиной дома.
Женщина передо мной выглядит потеряно и уныло. Сначала она игнорировала прямой контакт, а сейчас просто послушно ожидает чего-то.
— Я так понимаю, ты пришла по просьбе своей дочери, — отрезаю я.
— Я пришла по своей инициативе, Стас.
— В любом случае, у меня нет времени слушать очередные бредни.
— Я очень прошу тебя уделить мне пару минут.
Едва слышный хлопок двери заставляет меня обернуть и увидеть, что Полина направляется к нам. Чёрт, мне надо разобраться с этой семейкой, пока у моей девочки нахрен не поехала психика с этим всем пиздецом.
Полина подходит ко мне, настороженно смотря на нас обоих.
— Кажется, я сказал, чтобы ты ждала в машине.
— А ещё ты сказал, что сейчас вернёшься.
Возможно, алкоголь делает её более нетерпеливой. А может, дело в том, что она раскрывается с каждым днём и чувствует свою внутреннюю силу. Она не
