class="p">Позади него стоял Харальд, друг их отца, с новым оружием и новым щитом наготове. Сольвейг была рада, что Харальд согласился сегодня поддержать Хокона, и не питала к нему зла.
Она знала, что за ее спиной, тоже с оружием и щитом, стоит Магни. Этот бой должен был идти не на жизнь, а на смерть, и они будут выбирать оружие по мере необходимости.
Сможет ли она убить своего брата? Ей придется это сделать. Но сможет ли она?
Когда Леиф объявил о начале боя, Сольвейг еще не знала ответа. Хокон сразу же бросился в атаку, встретив ее на ее стороне круга. Он закричал и замахнулся так, будто собирался раскроить ей голову первым же ударом.
Сольвейг вскинула свой щит и блокировала удар. Она нанесла удар снизу по ногам, надеясь вывести Хокона из строя, но он отскочил в сторону и уклонился. И тут же вернулся снова, на этот раз целясь ей в живот, и она едва успела заслониться своим щитом. Он пытался убить ее. Без каких-либо угрызений совести.
Она была лучше него — быстрее, грациознее, с большей интуицией, опытнее. Но он был крупнее и сильнее, и им двигала ярость, в то время как Сольвейг ощущала только печаль. И вот, пока они дрались, она узнала ответ. Она не может убить своего брата. Это разбило бы сердце ее матери. Бренна увидела бы это из Валгаллы, она бы узнала — и это разбило бы ей сердце. И сердце Сольвейг.
Так что ей останется ранить его так сильно, чтобы он не смог сопротивляться. Она знала, что для него будет унижением остаться в живых после поражения, но это лучше, чем добавить еще одно тело к кургану, в который превратилась ее семья.
Сольвейг начала атаковать, придерживаясь этой стратегии, целясь в руки и ноги. Когда она порезала руку Хокона, он рассмеялся, решив, что она промахнулась, и снова бросился в атаку. Она сделала ложный выпад, и кончик его клинка скользнул по ее боку. Открылась рана, хлынула горячая кровь, но рана не была смертельной, и боль была шумом где-то вдалеке.
Удар — и глубокая рана на бедре едва не сбила Хокона с ног, но он удержался и атаковал, снова целясь Сольвейг в голову. Своим клинком она блокировала удар, и острие его клинка скользнуло по ее щеке. Она почувствовала, как разошлась кожа, но тут же забыла об этом.
Хокон удивил ее, отбросив меч в сторону. Когда он взял топор, Сольвейг на мгновение задумалась, не сменить ли ей оружие тоже. Но это был меч, подаренный ее отцу его друзьями, переданный ее матери, когда они поженились, и сохраненный для их ребенка.
Их наследие.
Атаковав, Хокон бросился прямо на ее поднятый щит и вонзил в него свой топор, как будто хотел его убить. Он взревел и дернул топор назад. Хокон был сильнее, и Сольвейг слишком поздно поняла, что он сделал именно то, что собирался сделать: вырвал щит у нее из рук.
Он отшвырнул его подальше, в толпу, не заботясь о том, в кого может попасть.
Позади нее был еще один щит, и она почувствовала, как Магни поднял его для нее. Но он был простой, без знаков. У нее больше не было защищающего ее материнского ока.
— Сольвейг! — потрясенно воскликнул Магни, когда она вышла в центр без щита. Она проигнорировала его; Хокон вернулся с новым оружием — и допустил критическую ошибку.
Он все еще держал свой щит, но выбрал копье. В этом не было никакого смысла; эти два вида оружия не дополняли друг друга в таком бою. Сольвейг не стала ждать, чтобы узнать, есть ли у него непонятый ей план. Вместо этого она атаковала и переместилась, оказавшись рядом, заставляя его повернуться. Когда Хокон оказался лицом к сиянию солнца, она воспользовалась этой вспышкой слепоты и опустила свой клинок на его руку, защищенную щитом.
Хокон закричал, его щит упал на землю. Его рука все еще сжимала рукоять.
Из обрубка хлынула кровь, и Сольвейг понадеялась, что рана положит конец этому ужасу. Но ее брат взревел и выставил вперед копье. Она легко уклонилась и снова опустила клинок, разрубив копье надвое. Затем, желая поскорее все закончить, Сольвейг подошла ближе к брату, которого любила, и вонзила свой клинок ему в бок, целясь так, чтобы ранение оказалось не смертельным.
Хокон, задыхаясь, упал на землю, кровь пульсировала в руке и текла из бока. Он попытался подняться, но не смог. Попробовал еще раз — и снова не смог.
— Убей меня, — проскрежетал он ей. — Покончи с этим.
— Я люблю тебя, Хокон. В нашей семье было достаточно смертей. Я не убью тебя.
Толпа молчала. Сольвейг слышала плеск набегающего прилива. Она осталась рядом с братом, не зная, помочь ему или уйти. Ее меч болтался у нее на боку, с него капала его кровь. Боль от ран — шум — начал приближаться. В голове зазвенело.
С выражением грусти и решимости на лице Леиф шагнул вперед и потянул ее в середину круга, оставив Хокона одного на земле.
— Поединок все решил. У Карлсы появился новый ярл. Сольвейг Солнечное Сердце!
Толпа одобрительно загудела. В этой какофонии Сольвейг показалось, что она услышала возмущенный крик. Она повернулась на этот звук и увидела Магни, который, казалось, летел к ней. Продолжая поворачиваться, она увидела, как клинок Хокона ударил Магни в плечо.
Ее брат встал и подобрал меч, который уронил ранее. А затем напал на нее. Сзади. После того, как Леиф объявил результат поединка. Магни встал у него на пути.
Хокон был ничем не лучше Толлака. Трус и предатель.
Или, возможно, он был просто человек, который хотел умереть от руки своей сестры.
Это понимание промелькнуло в ее сознании в мгновение ока, и она подняла свой меч, чтобы закончить бой так, как следовало сделать с самого начала. Но еще один рев, на этот раз более пронзительный, расколол воздух, и Агнар бросился вперед. У него не было оружия, и даже Хокон был слишком удивлен и не смог отразить удар. Младший брат принялся бить и пинать старшего, ревя от ярости. Хокону удалось сделать шаг назад, и он поднял свой меч, как будто намеревался пустить его в ход.
Сольвейг отразила этот предательский удар с такой силой, что Хокон выронил меч. Он выскользнул из его руки и упал на землю.
Леиф схватил Агнара, поднял разъяренного мальчика с земли и отнес его в безопасное место.
Сольвейг подняла
