вас, едва живых, но ещё не замёрзших, иначе бы след точно замело. Что мне ещё было делать? Не бросать же там…
— Как собаки? — вспомнила Вестания о тех, без кого бы они уже давно погибли.
— Сказка поправится, — ответила Теренея. — А Месяц замёрз…
Из шести выжила только одна, — подумала Вестания. — С тобой, Серый, нас было пятеро… сколько же дойдут до конца? — но он не стал отвечать, а она и не требовала ответа.
— Сожалею… — лицо Ники сделалось печальным. — Теренея рассказала мне о вас… о всех ваших потерях. — Тут она отвела глаза в сторону, а потом опять переключилась на сестёр. — Увы, у меня есть ещё одна новость, которую вам стоит узнать…
— Какая? — не поняла Вестания.
Ника молча подошла к панели управления, жестом позвав их за собой. Видимо, дирижабль управлялся автопилотом, как и «Восточный Вестник», но на консоли она увидела множество разных кнопок и переключателей, рычажков, о предназначении которых не могла и догадываться. Муза указала на монитор, один из тех, что Вестания видела на вокзале Термины.
— Теренея рассказала о Сопротивлении. — Объяснила Ника. — И о радиостанции, которую вы не могли поймать.
— Девяносто девять и девять, — вспомнила Вестания.
— Ты нашла её! — обрадовалась Теренея.
— На радио такой частоты нет, но я поймала видеоканал. — Сказала муза. — Похоже, они смогли записать сообщение для властей. Этот дирижабль, «Икар», раньше был военным кораблём, видимо, он настроен на особые частоты, не предназначенные для масс. — Она нажала несколько кнопок, и экран вспыхнул, на нём возникла блёклая чёрно-белая картинка, с такими размытыми контурами, что почти ничего нельзя было рассмотреть. — Я сразу скажу, что пролетала над Терминой. От неё мало что осталось, поэтому… — она замялась, — мне жаль, что приходится показывать это вам.
Вестания поняла, что не дышит. Сердце стучало, как барабан. Что, если они живы? Что хоть кто-то выжил, сумел перенести ядерный взрыв.
Постепенно контуры обретали чёткость. Она вглядывалась в блики на мониторе, и вскоре они образовали помещение с бетонным полом и стенами. Отдалённо комната походила на «обитель теней» Алкида, но вскоре стало очевидно, что это не так. Зафиксированное на видео пространство казалась шире и глубже, а через некоторое время Вестания удостоверилась в том, что намного.
Посередине экспозиции находился стул, на котором сидел человек. С тем, как камера приближалась к нему, делая изображение различимым, Вестания всё лучше ощущала слезы, подступавшие к глазам.
Его одежда была грязной, местами разорванной, местами обгоревшей. Больше всего Вестанию поразили пропитанные кровью бинты, покрывавшие процентов семьдесят его тела. Волос на голове не было. На лице, в том месте, где должен быть нос — провал, также спрятанный за бинтами. Тут у сообщения внезапно появился звук, и до Вестании донёсся громкий хрип, заменявший этому существу дыхание. Он вскинул голову, посмотрел пронзительными глазами прямо ей самой в душу и тогда заговорил:
— Привет. Меня зовут Алкид. — Раздались первые слова, неровные, надломанные, — Я беру на себя всю ответственность и подтверждаю свою причастность к взрыву ядерной бомбы над Акрополем в Термине, и многим другим террористическим актам, что имели место в отменённых землях и столицах за последние пять лет. — Он закашлялся, но быстро нашёл в себе силы продолжить. — Мы уничтожили Акрополь в Термине. Теперь мы пойдём дальше. Мы будем продолжать свою деятельность до тех пор, пока все власти не сдадут свои полномочия… или будут убиты. — Он выдержал паузу, безостановочно глядя прямо в камеру, не моргая. — Вы могли не замечать и игнорировать Сопротивление и меня раньше, но после взрыва «Пандоры» этого у вас больше не выйдет. Я уничтожу вас всех. Я буду сжигать и испепелять. Я буду сбрасывать бомбы на головы жадных и подлых политиков, отцов всех Акрополей и всех их детей до тех пор, пока не уничтожу ваш род. — Он произнёс это с такой ненавистью, с таким огнём в полыхающих яростью глазах, что даже чёрно-белый монитор передавал этот дух неповиновения. — Не надейтесь уничтожить нас. Мы — как опухоль в вашем поражённом болезнью мозге. Как тараканы, пережившие все концы света и ядерные войны. Вы отрубите гидре голову и на её месте появятся две новые. — Тут позади говорящего зажегся свет, точнее сразу сотни факелов, вспыхнувшие разом своим блёклым огнём. — С нами тень Алкида! — объявил он, и камера стала медленно отдаляться, охватывая всё больше и больше людей — целую армию с зажжёнными факелами, которые повторили лозунг громогласным хором. Рассмотреть кого-либо представлялось невозможным, слишком далеко стояли фигуры, и слишком плохим было изображение, а затем глаза Вестании и вовсе передёрнулись слезами, и она заплакала. Картинка исчезла с монитора.
— Всё в порядке? — спросила Ника озабоченно.
— Это не Алкид. — Сумела выдавить из себя Вестания, пряча лицо в ладони.
— Веста… — сестра, кажется, тоже расстроилась, обняла её, и девушка ответила тем же.
— Это был не Алкид, — повторила она, зайдясь в рыданиях.
— Не Алкид? А кто, тогда? — спросила Ника.
Вестания почувствовала, что этот вопрос сломал её. Она хотела бы всё объяснить удивлённой Нике, но не могла говорить, хотелось найти какую-то точку опоры и не упасть.
Это был Фрикс… Я узнала его… это он.
«Ты же не знала, жив он или нет. Вот тебе ответ». — Ответил Серый.
Ты видел его? Видел, что с ним?! И считаешь, что меня это утешит?
Серый подполз ближе, чтобы расслышать все её мысли. Она показала ему, что чувствует и поделилась болью, представила ситуацию именно со своего ракурса, так, чтобы он понял всё, и затем он дал ей знать, что понял.
Она вспомнила слова Кирки. О том, что Фрикс при желании мог бы собрать ещё одну армию Сопротивления. Что, если этого он и хотел, когда шпионил за правительствами обеих стран? Алкид запретил ему говорить как раз из-за этого, он видел в Фриксе конкурента. Что тогда произошло между ними? На месте одной головы вырастут две…
Вестанию передёрнуло, когда она вспомнила о прощании с Некрополем. Алкид позволил всем принять добровольное решение — остаться внизу или покинуть город, но Фриксу он такого выбора не дал. «Ты знаешь все, что должен сделать?» — спросил его Алкид на прощанье. Он готовил его на замену… мало кто знал Алкида в лицо, а ещё все эти парики, грим, он менял лица как маски… Когда они запрыгнули на поезд… Вестания перенеслась в тот самый момент. Фрикс ничего не сказал ей. Скорее всего, правильно поступил. Она бы никогда не отпустила его. О чём он думал? Была ли у него хоть малейшая мысль бросить всё и
