они даже успели подумать перезарядить свои луки. Пряди тьмы пронзили их тела, как волны – прибой.
Внутренности, и кости, и кровь расплескались по тропе, когда их изуродованные тела разлетелись на кусочки.
Я оказался рядом с Малин как раз вовремя, чтобы поймать голову Вали, когда он уже не мог больше сидеть.
– Нет, нет, Вал, – я сжимал его лицо, тряс его. – Вали, посмотри на меня. Посмотри на меня.
Его темные глаза были влажными и остекленевшими. С губ капала кровь.
– Я займу место… для каждого… из вас, уб-ублюдков.
– Нет, – мой голос надломился, когда я стал баюкать его голову, стараясь не загнать стрелы еще глубже. – Нет, ты остаешься здесь. Проклятье, Вал. Ты остаешься со мной, – я все хватался за его лицо, грудь, что угодно, лишь бы он оставался теплым и продолжал дышать.
Вали взмахнул рукой в поисках моей. Я крепко ее сжал. Его тело содрогнулось, а затем его рука обмякла.
– Вал, – я вгляделся в его лицо. Потряс его за плечи. – Вали!
Рука Малин упала на мою. Она ничего не сказала. Но слова мне и не были нужны. Мне было нужно, чтобы Вали сделал чертов вдох.
– Нет.
Я поднял голову.
Раум, тяжело дыша и подергиваясь, стоял в десяти шагах от нас.
– Нет. Вал. Нет!
Он подбежал к нам. Вали и Раум делили комнату в Черном Дворце. Я считал Раума одним из самых близких мне Кривов, но между Вали и Раумом была связь, делавшая их настоящими, неразделимыми братьями.
Мое опаленное и шершавое сердце истекало кровью, пока я смотрел, как Раум похлопывает по неподвижному телу Вали.
– Нет. Кейз, он дышит? Куда его ранило? – Раум посмотрел на берег. – Това! Никлас! Сюда, ему… ему нужен лекарь. Кейз, ему нужен лекарь. Он дышит?
Раум был в отчаянии. Он тянул за тунику Вали, за его лицо. Как и я, он тряс его за плечи. Крупные, резкие слезы катились по его щекам. Он дышал неровно и неглубоко.
– Вали, ублюдок, это не смешно, – выдавил Раум сквозь стиснутые зубы. – Просыпайся, мать твою, – он сломался, его лицо дернулось, голос зазвучал битым стеклом. – Просыпайся.
Раум держался за Вали, рассыпаясь на части.
Я стискивал зубы едва ли не до треска, а затем сдвинулся к своему товарищу-Криву и оторвал Раума от тела.
Я позволил ему вместо этого сдавить себя.
Раум был немного выше, но он повис на мне, его большие руки меня душили. Он зарылся лицом мне в плечо и ревел от боли, покуда его тело было уже не в состоянии перестать трястись. Я сжимал его тунику, похлопывал по спине, вновь и вновь.
Мой разум отказывался верить, что Вали, мой брат-Крив, мой чертов друг, нас покинул. Что его хмурые мины, его редкие раскаты смеха, его верность никогда не скрасят наши грядущие дни.
Это было слишком.
Слишком жестоко, чтобы такое принять.
Будто кусочек моего сердца прожгли насквозь, до углей, и теперь в нем была открытая рана, которая бесконтрольно кровоточила.
Кривы всегда были одним неделимым отрядом. Так всегда и должно было быть.
Теперь же образовалась дыра.
Пустое место, от которого нам никуда не деться.
Глава 33. Воровка памяти
В Фельстад мы не вернулись.
Это было слишком. Когда нас было теперь на одного меньше, мы не могли войти в ворота, – острая агония нас всех бы уничтожила.
Фалькины предложили нам убежище в Ститкасте, и мы согласились, не раздумывая. Несколько Фалькинов поплыли забрать Хоба, Инге и тех Фалькинов, что оставались в Фельстаде.
– Думаю, он бы захотел его, – тихо проговорил Эш. Он поднял один из своих любимых ножей-заточек.
Я обхватила щеку Эша и взяла клинок.
– Думаю, это будет самым любимым его оружием.
Я осторожно просунула нож под руки Вали, а затем уложила их одну на другую у него на животе. Его лицо было мирным. Он выглядел настоящим воином в изящной черной тунике, с полированным саксом в руках, с рунами защиты и силы, весь окруженный венками из бархатистых цветов.
Эш протянул мне руку и помог перешагнуть борт маленькой ладьи.
Кейз был рядом, он взял мою руку, когда ее выпустил Эш. Я посмотрела в его испуганные глаза. Он ни разу не улыбнулся за те дни, что мы провели в Скиткасте. Думаю, никто из нас не улыбался. Утрата Вали оставила такую боль, которую нельзя было унять.
За нашими спинами почтительно стояли Фалькины и несколько девочек и мальчиков из «Жаворонка», которые ценили гильдию Кривов.
Лука держал Дагни за руку, а второй поддерживал на своем бедре чистого, ясноглазого Вона. Мальчик больше походил на Луку, чем на Ниалла, но они с Дагни попросили нас никогда больше не поднимать вопрос его кровного отца. Для них Вон был сыном Луки, а Ниалл больше не стоил их переживаний, когда дело касалось мальчика. Однажды он заплатит. Я уже поклялась в этом, но их желание буду уважать. Дагни и Лука осторожно возвращались к тому, на чем разошлись все те годы назад. Потребуется время, чтобы собрать по кусочкам то, что было сломано, но тот факт, что мальчик проникся к ним обоим, определенно помогал. Они были почти как настоящая семья, на долю которой не выпало жестоких страданий.
Исак и Фиске столкнули лодку в мягкое течение укромного скиткастского фьорда. Легкие волны разбивались о борта суденышка, пока его уносило прочь по черным водам Воя.
Мы с Кейзом заняли место во главе гильдии Кривов. Он посмотрел направо, где с луками стояли Гуннар, Раум и Линкс. Мягко кивнув, Това встала перед каждым из лучников, поджигая их смоченные в масле стрелы, пока сталь не окутало золотое пламя.
Эрика стояла подле Гуннара, напевая нежную народную песню. Она совсем не походила на принцессу в слишком большом платье, что ей одолжила Джунис, и со снежными волосами, рассыпавшимися по плечам. Она привязалась к Гуннару и редко от него отходила. По правде говоря, не думаю, что он возражал.
Принцесса не упоминала Юг, она вообще мало о чем говорила, кроме того раза, когда сказала Рауму, что боги приветствовали Вали смехом и байками о битвах.
Что-то в звездах ей так сказало.
Мне не было дела, насылали ли звезды на принцессу видения. Ее слова почти вернули улыбку на лицо Раума. Как по мне, пусть бы говорила с ним о звездах хоть весь день.
Раум нацелил свою стрелу в небо. Другие повторили за ним. Обычно игривый и беззаботный, теперь Раум напоминал мне серый шторм. Он
