в руке. «Гюрза» с глушителем деликатно пумкнула три раза. Марго выпучилась на деда, не веря произошедшему. Потом рухнула навзничь: то ли из-за пули в сердце, то ли оттого, что Сумерла покинула испорченное тело.
Ольга так и обмерла, не в силах поверить в происходящее. Крепкая рука Ильи цапнула её за плечо и сжала так, что она чуть не заорала. Зато отмерла, силясь принять — по завету бабуленьки — необратимость необратимого. Что случилось, то случилось — завела она в голове привычную пластинку.
А к полковнику тем временем присоединилась целая компания: супруга, младшая внучка, Нешто-Нашто и даже дворовой. Который при виде мертвяка, досадливо сплюнул и улетучился. Видимо, посчитал, что теперь обойдутся и без него — так сказать, не его профиль.
— Ты уж, боярыня, поспешай, — понукнул бабуленьку Нешто, для чего-то наклонившись к телу и принюхиваясь. — А то, как бы чего не вышло.
Лада Всеславна подхватила с груди мёртвого тела медальон. Прямо так, не снимая его, опустила в свою ладонь, на которой помаргивала и шипела горсть углей — её легендарное оружие. Пламя взмыло до потолка. А когда пропало и оно, и сами угли, на ладони бабули осталась лежать горошинка в оплётке из медных травинок. С медными же листиками.
— Ох, и ловко же ты, воевода, придумал, — похвалил Нешто, строго говоря, убийцу человека. — Долго бы мы его добывали. А тут нате вам: прямо в руки.
Едва Ольга успела подумать, что труп придётся куда-то тащить и где-то закапывать, как бабуленька вспыхнула сверхновой, поглотившей всю спальню. А когда в не успевших вовремя захлопнуться глазах перестали мельтешить огненные мушки, она обнаружила, что тело исчезло.
— Я домой, — поспешно оповестила семью Лада Всеславна, зажав в кулаке свою добычу.
И пропала. Даже на эти несколько минут опасно оставлять очаг на домашних духов: мало ли что?
— Ну, и где теперь искать эту мымру? — выдала Ветка критическое замечание по поводу хода военной операции.
— Не твоя забота, — невозмутимо отмахнулся дед, иронично наблюдая за будущим зятем
Тот сидел на краю постели, обматывая себя покрывалом. Затем встал, превратившись в римского сенатора — Бог знает, какого периода расцвета империи:
— Спасибо, конечно, что прибрали за собой. Но, Степаныч, обязательно было её убивать?
— Да, ты чего?! — возмутился Нешто, уставившись на него, как на врага человеческого. — За кем печалиться надумал?
— Она уже мертва, — проворчал полковник, у которого мигом испортилось настроение. — Это лишь попы верят, будто из одержимого можно изгнать беса без последствий для здоровья. Ты навести своих работников: Анжелу с Тимуром. Поговори с докторами. Они тебе расскажут, что такое вегетативное состояние.
— Что, растения? — насупившись, уточнил Илья.
— Стопроцентные. Так что эта женщина уже никогда бы не вернулась к нормальной жизни. А верней сказать, к жизни. Поздно. Сумерла провела в ней слишком много лет. Практически с раннего детства. Той девочки давно нет.
— Понял, — согласился Илья, что эта тема закрыта, но другую предпочёл поднять немедленно: — Ты приказал подумать, я подумал. Насколько себя знаю, достаточно, чтобы жениться и сделать то, о чём просил.
— Вот, это молодец! — моментально возлюбил его Нешто. — Вот, это дело! А и верно: чего тянуть-то?
Ольга мгновенно заподозрила неладное:
— Вы… вы что затеяли? Полковник, это то, о чём я подумала?
— А ты не лезь, — забеспокоился дряхлый соблазнитель, стреляя глазами в воеводу.
— Кругом! Шагом марш! — попытался тот уйти от ответа. — Светка, домой!
Той страшно не хотелось уходить, но ослушаться не посмела: испарилась.
— Разбежалась! — возмутилась Ольга до глубины души. — А меня вы спросили?
— Спрашиваю, — с иезуитской лаской в голосе согласился дед. — Внученька, а ну-ка скинь обличье.
Ольга покраснела. Под обличьем приставника у неё ничего не было. Не на лыжах ведь каталась — была в постели с мужчиной, когда припёрлась Марго.
— Ага! — удовлетворённо, хмыкнул полковник. — Так я и думал. Сначала трусы надень, а потом голос на деда повышай. Блудница вавилонская. А ты, Илюха, одевайся. Прямо сейчас и двинем, пока бабы и вправду бунт не подняли.
Она пыталась поговорить с Ильёй, но тот не дал ей такого шанса. Вновь пыталась надавить на деда, чтобы тот не портил любимому жизнь — полковник послал её подальше. Они погрузились в машину и укатили в известном ей направлении.
Сдаваться Ольга не собиралась. Прыгнула в ельник к заветной поляне и…
— Учишь тебя, учишь, — проворчала сидевшая на пеньке Гата.
На крохотной полянке в миленьком лесочке — прямо картинка, а не пейзаж.
— Ещё одно заповедное местечко? — внезапно неестественно резко успокоившись, осведомилась Ольга.
Сумерла не ответила: сидела неподвижно, будто каменное изваяние. Ольга ещё покрутила головой, ожидая хоть какого-то отклика — Гата упорно молчала.
— Ну, хорошо! — не выдержала она. — Винюсь: опять сорвалась. Зачем ты меня сюда выдернула? Ты же понимаешь, где я сейчас должна быть?
— Где хочешь, всё равно не окажешься, — сухо ответила Гата. — Где должна, туда сама не хочешь.
— Ты не понимаешь, — вздохнула Ольга, опускаясь на траву.
— Чевой-то? — удивилась Сумерла. — Ты одна у нас любить приспособилась? Или думаешь, я никогда не любила? Я смерти не вымаливала, когда сюда угодила, а мой любый нет? От тех чувств, понятно, ничего не осталось: всё время под собой погребло. Но памяти я не утратила. А вот у тебя с памятью нелады. Что я тебе о червоточине толковала? Несмышлёха ты пустоголовая.
— Но, Моргоща ведь там не было, — неуверенно напомнила Ольга. — В доме у Ильи.
— Сама видела? — издевательски уточнила Сумерла. — Или он гонца к тебе прислал с известием: меня тут нет. Куда ты с такой виной-винищей за душой собралась? По межмирью мотаться? Так снова на крючок попадёшься.
Она замолчала, что-то явно обдумывая — что-то крайне важное. Наконец, нехотя проворчала:
— Так уж и быть: расскажу тебе. Если уж иначе тебя не пронять. Только чур, никому о том. — Я могу…
— Не клянись, — оборвала её Гата. — Будет нужда, этим знанием сможешь воспользоваться. Но до тех пор храни при себе. Словом… Приставники чем сильны? Скажешь, оружием своим? Верой они своей
