падают на лицо. Она спокойна. Улыбается тому, что читает, сопереживет персонажам. Совсем не Анна Креймер. Стало немного легче. Я перевел дыхание и постучал в косяк балконной двери. Она встрепенулась и закрыла книгу. Улыбнулась. Посмотрела на меня. И замерла. Видимо, она не ожидала меня увидеть.
Анна хотела встать, но я жестом удержал ее на месте. Не хотелось сокращать дистанцию. Пока что. Глядя на нее сейчас, я понимал, что вскоре в двух мирах никого не будет ей ближе меня. А мне, возможно, ближе ее.
— Киллиан!
— Рад, что ты цела.
— Поверить не могу. — Она опустила книгу на колени и прижала руки к груди. — Это действительно ты.
— Почему тебя это так удивляет?
Я пересек балкон, и коснулся руками перил. Холодные. Анна оказалась за моей спиной, и я не мог не чувствовать ее взгляд. Да, Ариман прав. Она лишь временно контролирует себя. Излом в ней не смог бы скрыть и километровый налет эйфории или страсти. Почему-то понимание этого сняло последнюю тень сомнений. Я ощутил привычный покой и даже улыбнулся своим опасениям. Развернулся к Анне, прислонившись к перилам и положив на них ладони.
— Я не думала, что мое желание осуществится.
— Твое желание?
— Я хотела тебя увидеть. Я не знаю, что мне уготовано.
— Но ведь догадываешься?
— Я в руках Ордена, господин Первый Советник. Я в твоих руках.
— Мечты сбываются, да, Анна?
Она рассмеялась.
— Я себе это представляла не так.
— А как? Темные подземелья, кандалы и полную беспомощность?
— Это очень заманчиво.
— На самом деле у нас для тебя другое предложение.
— Да?
Она наконец встала и подошла ко мне. Несмотря на достаточно высокий рост Анна едва доставала макушкой до моего носа, и ей пришлось запрокинуть голову, чтобы, стоя вплотную, посмотреть в глаза. Я не пошевелился.
— Я пришел, чтобы предложить тебе новую жизнь.
— Ты хотел сказать, пришел предложить разделить с тобой вечную жизнь? — передразнила она прежде, чем смысл сказанного стал очевидным. Я не отреагировал на колкость, а Анна опасливо приложила пальцы к губам и сделала шаг назад. На ее лице отразилось сразу несколько эмоций: от страха до радости, от непонимания до гнева. Она почти с мольбой посмотрела на меня, а потом отступила в тень. Не завидую. Я долго шел к подобному решению. Ей не оставляли выбора. Но это лучший вариант.
— Поясни, — наконец сказала она хриплым от волнения голосом.
Я выпрямился, сделал несколько шагов вперед и обнял ее за плечи. Анна покорна приникла к моей груди, ища в объятиях успокоения. Я чувствовал, что ей страшно, и уже инстинктивно пытался утешить. Это хорошо — кажется, я уже смирился со своей участью. Осталось сделать все возможное, чтобы она приняла это спокойно.
— Я могу переобратить тебя.
— Пере… как это?
Я провел ее в комнату и закрыл балконную дверь. Потом снова притянул еще пока Незнакомку к себе.
— Ты ведь задавалась вопросом, что я за существо, и не могла найти на него ответа. Спрашивала у меня, но я не отвечал. Ты хочешь узнать секрет?
— Да! — она отстранилась, чтобы посмотреть мне в глаза. — Если ты хочешь рассказать, я буду счастлива.
Я усадил Анну на диван и опустился рядом, не разрывая контакта.
— В отличие от тебя, я не был рожден в семье темных существ, Анна. Мою судьбу выбрал за меня мой брат по крови и первый создатель, магистр Авиэль. Это было так давно, что тебе сложно будет представить. Я стал вампиром. Почти обычным вампиром, который боится солнца и серебра, питается человеческой кровью, но при этом чувствует себя властителем мира. В те времена не было ни кланов, ни Ордена, планета имела другой вид, человечество не было столь многочисленным. Ты спрашивала, сколько мне лет? Больше пяти тысяч. Я видел смены цивилизаций и даже участвовал в некоторых из них. Я принимал непосредственное участие в том, что все привыкли называть Великой Реформой. Я помню твоего отца еще в ту пору, когда он был темным эльфом.
— Папа был темным эльфом? — глаза Анны расширились от удивления. — Как это?
— Это было очень давно, — улыбнулся я. — Если хочешь, я расскажу тебе его историю. Позже. В ту пору я был другим существом. На первом месте стояли знание, опыты, инновации, как сказали бы сейчас. Я жил этим. Основал Отдел Науки. Занимался Темной Медициной. Оружием. Но в какой-то момент я понял, что все, что окружает меня, не приносит удовольствия. Мое одиночество разрасталось, не придавая сил, как обычно, но буквально убивая, выпивая из меня жизнь. Мы бессмертны. Я прожил пять тысяч лет и видел все. И последнее тысячелетие доживал практически бесцельно, просто делая то, что должно делать. Я запутался в себе. Потерял женщину, которую думал, что люблю, потом еще одну. И пришел к пустоте. Тебе ведь это знакомо, Анна?
Она слушала, затаив дыхание. Странно было открываться такому существу, но как иначе подвести ее к скорому решению? Только через собственный опыт. Кроме того, мне действительно хотелось ей рассказать.
— Да, Киллиан. До последних дней мне было это знакомо.
— Не обманывай себя. Стоит тебе вернуться в Треверберг — и все начнется с начала. Это больно, когда ты пытаешься вырваться из замкнутого круга, и тебе кажется, что удалось, но следующий шаг ты ступаешь уже про проторенной дорожке. Снова. И снова.
— Ты жесток.
— Я говорю тебе правду. Лучше я, чем ты сама наступишь на любимые грабли и проклянешь весь свет. Что ты чувствуешь сейчас?
Она поежилась.
— Ты отбираешь мой мир.
— Хочешь послушать историю дальше?
— Да.
Я прикрыл глаза, вспоминая детали. 1876 год. Год переобращения. Предшествующие ему события. Моя больная влюбленность в Дану, надежда, что она ответит взаимностью. Ее игры. Вечные игры, которые почему-то тогда меня так задевали. Пустота, в которую я провалился, когда понял, до чего дошел в своем стремлении не быть одному. Я? Не быть одному? Какие глупости. Но тогда это стало навязчивой идеей. И я не был в состоянии что-либо изменить.
— Я пришел к Ариману. Сам. Помнил его старинное предложение — дать мне новую жизнь. Я пришел, чтобы сказать, что согласен.
— К Ариману? — протянула она. Кажется, она до сих пор не понимала, что мой Создатель — живое существо, которое способно общаться, чувствовать, обращать и даже, наверное, любить. Он был для нее почти богом. Ну, как минимум, божеством из легенды.
— Да. К нему. Он переобратил меня.
— Что ты почувствовал?
— После первых недель, когда я просто привыкал к новой системе координат? Легкость. Я стал таким,
