Книга Новый порядок (Часть II) - Александр Dьюк

Манфред среагировал быстрее сестры, вскинул сжатый кулак. Лед, сковывавший Фридевигу, треснул, отсекся от основной водной массы. Чародейка топнула, разбивая окову в крошку, отскочила, теряя шапку, резко крутанула кистью. Оставшийся на запястье лед свился в острый шип, скакнул колдунье в ладонь. Фридевига метнула его. Максимилиан подхватил шип остатком щупальца и перенаправил в Манфреда. Первый мастер скрестил руки и выставил перед собой на манер щита. В рукавах мантии сверкнуло белым и темно-синим — и шип рассыпался о колдовскую преграду.

Максимилиан пытался атаковать вновь, но тут уже Фридевига выплеснула из фляги на поясе струю воды, которая окрутила его от шеи до колен. Бывший ритор задергался, расправляя плечи. Водные путы упруго растянулись, но не дали свободы рукам. С противоположной стороны подступил Манфред, откинув полу плаща и мантии. Он выбросил руку вперед, выплескивая на Максимилиана из своей фляги водяную сеть, которая оплела того вторым слоем.

А затем Манфред сделал то, о чем пожалел, но не сделать не мог. Он достал из кармана обструкторы и приблизился к Максимилиану. Бывшего ритора перекосило от животного ужаса, он забился, как еще живая муха в паучьей паутине. Его щупальце заледенело. Каким-то образом ему удалось распороть сеть и путы ледяным мечом снизу вверх. Часть клинка надломилась и стрельнула острой ледышкой в Фридевигу, но чародейка сплела перед собой из остатков воды прочный щит. Однако это отогнало ее и выбило из равновесия на доли секунды, которыми бывший ритор воспользовался и отчаянно кинулся на Манфреда с остатками ледяного клинка. Манфред снова выставил перед собой руки. В рукавах мантии опять вспыхнуло. Лед раскололся о защиту. Бывший ритор набросился на первого мастера с кулаками, но Манфред ловко высвободился из захвата и ударил Максимилиана кулаком в античный профиль.

А затем шею Ванденхоуфа обмотала водяная веревка. Фридевига, крепко стоя на широко расставленных ногах, рванула веревку на себя, и Максимилиана подтянуло к чародейке.

Манфред отвлекся всего на пару секунд, чтобы поднять оброненные в запале драки обструкторы, а как только вновь взглянул на бывшего ритора, то не поверил своим глазам: тот медленно оседал к ногам сестры. В широко раскрытом правом глазе застыло удивление и недоверие. Из левого торчала рукоять ножа. Кровь обильно брызгала и стекала по щеке на парадную риторскую мантию.

— Фрида!.. — гневно крикнул Манфред и тут же осекся, проследив за горящим взглядом сестры.

Он обернулся и замер, не веря своему же зрению.

В комнате стоял мертвец.

Мертвое тело без малейшего признака ауры. Пустая оболочка. Вот только для мертвого покойник был слишком жив. Куча вопросов, кто это, что это, откуда, как оно прошло через агентов Ложи, как добралось до спальни и как незаметно метнуло в Максима нож с феноменальной точностью, так и остались невысказанными.

Фридевига отступила от тела ритора, свивая из воды веревку. Манфред шагнул к стене, отдаляясь от сестры. Убийца проследил за ним тускло блестящими в лунном свете серебряными бельмами.

— Не стоит этого делать, — сказал он механически равнодушным голосом.

Больше всего в жизни Фридевига ненавидела две вещи: когда кто-то грозил ее семье и детям и когда кто-то говорил, что ей стоит делать, а что нет.

Она кинула веревку, сворачивающуюся в полете петлей.

Убийца выхватил из-под распахнутой шинели нож и с поразительной быстротой и ловкостью вспорол водный сгусток так, что тот рассыпался брызгами, а остатки веревки окатили убийцу обычной водой. Фридевига на мгновение потерялась, но тут же собралась, вытягивая из фляги еще одну струйку. Но убийца чуть согнулся и выбросил правую руку. Чародейка вскрикнула, ее швырнуло на кровать. Фридевига охнула, подскакивая на мягких перинах, запуталась в простыне и одеяле.

Манфред метнул в убийцу ледяной шип, который тот легко отвел в сторону, небрежно отмахнувшись. Манфред метнул второй, а за ним и третий. Два из них убийца увел от себя тем же движением, а третий расколол на лету ножом. И тут же раскрутил нож на пальцах, швырнул его в Манфреда. Чародей собрал приготовленный пузырь в ледяной панцирь, в который нож вонзился, пробив насквозь. Манфред толкнул сгусток льда в убийцу. Убийца ушел в сторону бесшумным полупируэтом, выхватил из-под шинели еще один нож и метнул его. Но не в чародея, а в крепеж, который держал балдахин кровати поднятым. Чародейку, кое-как выпутавшуюся из плена одеяла и простыней, накрыло тяжелой тканью завесы и вывело из схватки еще на какое-то время.

Незнакомец повернулся к Манфреду, держа в занесенной руке нож за лезвие. Оба остановились друг напротив друга, слушая чертыхания запутавшейся в пологе Фридевиги. Над Манфредом закружились крупные комья снега и льдины.

Убийца скользнул взглядом по окну. Манфред уловил, почувствовал его взгляд и перекрыл дорогу.

— Уйди, — сказал незнакомец.

— Заставь меня, — ухмыльнулся Манфред. Лед и снег над его головой угрожающе затрещал.

— Задача выполнена, вы — не мои цели.

— Вот как? Неужто кто-то заплатил за голову Максима?

— Нет.

— Тогда зачем ты его убил?

— Дал обещание закончить то, что было начато.

— Кому?

— Это не твое дело, — сказал незнакомец. — Уйди с дороги — иначе убью.

Манфред выразил свое решение, просто швырнув весь готовый к бою ледяной арсенал. Но все ушло мимо — убийца отскочил в сторону с почти невозможной для человека скоростью и оказался на одной с Фридевигой и Манфредом линии, почти у самой кровати.

Чародейка наконец-то выпуталась из-под полога. Вскочила, вся растрепанная и злая, но лишь затем, чтобы получить звонкую пощечину тыльной стороной ладони. Фридевига захлебнулась, но больше не от внезапной боли, а неожиданности и возмущения. В своей жизни она получила только одну пощечину от матери в далеком детстве, больше никто не смел поднять на нее руку. Кроме брата, но чародейка так и не осмелилась довести до подобного.

Незнакомец же метнул в Манфреда нож, который чародей поймал в ледяную ловушку, на секунду обернулся к Фридевиге и мягко толкнул ее ладонью в грудь. Госпожу консилиатора в должности ритора Собрания Ложи с экстраординарными полномочиями диктатора сроком на полгода словно сдуло, от края до края протащив по кровати, где она с визгом рухнула в ворохе простыней и одеяла на пол.

А убийца переключился на Манфреда, который поднял вокруг себя облако снежной пыли, собрал ее в ладонях и сильно дунул. Незнакомца накрыло снежным облаком, каждая частица которого вдруг превратилась в острый, как битое стекло, осколок льда. Убийца укрылся от секущих лицо льдинок рукавом шинели. Манфред, не дав ему передышки, заледенил мокрую одежду убийцы, но тот, едва почувствовав это, завертелся, ловко переставляя ноги и на ходу сбрасывая с себя дубеющую одежду. Швырнул шинель в Манфреда, однако чародей придавил ее к полу под весом льда, потеряв пару драгоценных секунд, которыми убийца воспользовался.

Чародея сшибло с ног и вдавило в стену волной силы. Не стихийной, не магической вовсе, голой психокинетикой. Это было как порыв ветра, если бы ветер при этом был еще и осязаемым. И мог всколыхнуть естественный фон реальности, позволяющий чародеям арта видеть вторым зрением. От удара у Манфреда потемнело в глазах, вышибло из легких дух. Он начал сползать на пол, но ударная волна как будто скаталась в тугой жгут и стянула удавкой горло. Манфред закряхтел от удушья, его потянуло вверх.

Убийца сделал несколько шагов, душа и придавливая первого мастера к стене усилием мысли, но вдруг все прекратилось — Манфред упал, жадно хватая ртом воздух.

Незнакомец стоял, а из его живота торчало острие зачарованного льда. Через мгновение еще одно вылезло под левой ключицей, а третье проскользнуло у правого бока. Не издав ни звука, убийца резко обернулся, выхватив из ножен на груди еще один нож, кажется, последний, и метнул его в Фридевигу. Чародейка сплела из приготовленной воды защиту, нож вонзился в кусок льда. Фридевига закрутила руками, меняя форму льдины. Часть льда пооттаяла, потоки воды закрутились спиралью, складываясь в острый шип. Остановленный нож должен был упасть, но завис в воздухе. Незнакомец сделал кистью движение, словно что-то легко толкнул — и нож завершил свое движение.

Ледяное копье разбилось об пол. Фридевига охнула, зашипела, хватаясь за рукоять глубоко и крепко засевшего в ее правом плече ножа. Не серебряного, а обычного, едва ли не кухонного,