Максим тянул время — на выручку ему никто не придет. Разве что просто надышаться перед смертью.
— На мелочи, Максим, — сказал Манфред, — на сущей мелочи. Тебя не выдали даже твои ловкие финансовые махинации через «Вюрт Гевюрце». К слову, действительно очень ловкие, стоит отдать должное твоим финансистам. Помнишь Рудольфа Хесса?
— Понятия даже не имею, кто это, — хмыкнул Максимилиан, встав с постели. Возможно, даже не врал.
Он бросил колпак на перину и направился к ширме у шкафа с одеждой, на ходу стягивая ночную рубашку. Этот ребяческий жест как бы говорил: «Гляньте, чего вы хотите лишить этот несчастный мир — этого торса, этих плеч, этих мускулистых рук, ног атлета, крепкого зада и увесистого срама, от которого и у двадцатилетних жеребцов, полных сил и здоровья, разовьются комплексы неполноценности». Жест в общем-то бессмысленный, но Максимилиан Ванденхоуф наслаждался своим нарциссизмом.
Манфред брезгливо отвернулся, возложив наблюдение за голым бывшим ритором на плечи сестры, и продолжил:
— Ренегат, убитый в Анрии неким крысоловом по имени Хуго Финстер. За наградой крысолов так и не явился, а даже если бы явился — все равно не получил бы, поскольку пермит на Хесса был в срочном порядке аннулирован приказом свыше. Габельскому отделению Ложи это показалось странным, они отправили запрос, на который никто не ответил… Коротко говоря, ответственных лиц в той, казалось бы, мелкой ошибке или должностном нарушении нашлось много. Но в конце концов кое у кого сдали нервы, он указал на другого, затем на третьего — и так мы дошли до виновных, открывших нам много дивного, пока ты, Максим, разыгрывал из себя миротворца и катался по мирным ассамблеям в Сирэ и Меддии. Признаюсь честно, — добавил Манфред, немного помолчав, — никогда бы не подумал, что за всем этим стоишь именно ты.
— Тем дольше удавалось вас обыгрывать, — усмехнулся из-за ширмы Максимилиан.
— Скажи-ка, Максим, — тоже повеселел Манфред, — не для протокола, конечно. Ради чего ты все это устроил?
Максимилиан выглянул из-за ширмы.
— Ради того, чтобы сделать Ложу тем, чем она была когда-то, — легко признался он. — До устроенного статеритами кризиса, из которого сумела выползти, только унизившись перед Империей.
Манфред сокрушенно покачал головой. Все это фарс, но другого он от Ванденхоуфа и не ожидал.
— Неужели развязывание войны и расшатывание общественного порядка как-то этому поможет?
— Разумеется, — подал голос Максимилиан. — Посмотри, как мы выступили в Тьердемонде, как с позором бежал из-под Вьюпора сам железный Беренхолль! — злорадно рассмеялся он. — Если Империя будет втянута в очередную крупную войну, она неизбежно ее проиграет — у Фридриха уже не хватит ни сил, ни денег, а уж его союзники — просто смех. Но у Ложи найдутся средства, чтобы проспонсировать пару таких войн.
Сложив руки на груди, Манфред подкрутил кончик бороды.
— Твоими финансовыми махинациями? — не без иронии уточнил он.
— И ими в том числе, — серьезно подтвердил Ванденхоуф. — Конечно же, отдать займы кайзер, к пятидесяти годам так и не наигравшийся в оловянных солдатиков, не сможет. Ему придется оказать пару ответных услуг. Ну а общественный порядок сделает кайзера посговорчивее, когда Собрание Ложи выдвинет пару рациональных инициатив. Например, по восстановлению корпуса ауксилии, разогнанной в девяносто шестом году вашим, кстати, отцом. Для поддержания внутреннего порядка, конечно.
Фридевига, следившая за Ванденхоуфом за ширмой, тихо рассмеялась. Манфред лишь многозначительно улыбнулся.
— А если для этого порядка придется попытаться еще раз сбросить кайзера… — еще многозначительнее не договорил он.
Максимилиан Ванденхоуф вышел из-за ширмы, одетый в парадную риторскую мантию. Чего у бывшего ритора было не отнять — он смотрелся в мантии Ложи и ловко создавал иллюзию, что под ней могучий и мудрый чародей, прямиком из древних легенд, в которых волшебники наставляют королей. Но, к сожалению или счастью, под риторской мантией с тридцати девяти лет скрывался довольно посредственный и не самый сильный гидромант не самого большого ума и не великой мудрости.
— Вы не хуже меня понимаете, что Империи осталось недолго, — проговорил Ванденхоуф, подняв голос. — Десять или сто лет — уже не играет роли. Чтобы спасти ее и себя, мы должны действовать уже сейчас. Если для этого потребуется разрушить ее и построить заново — быть посему. Взгляни на Тьердемонд, — он неопределенно указал рукой. — У них получилось. Так почему же не получится у нас? Только лучше, потому что править будем мы, чародеи, те, к этому предрасположен, а главное, обладает достаточной силой, чтобы удержать власть в своих руках!
Речь бывшего ритора не возымела никакого эффекта. Кажется, даже Фридевига несколько успокоилась. Она стояла, скрестив руки на груди и склонив голову набок, глядела с легкой усмешкой. Ледяные копья в стенах чуть заметно дрогнули.
— Как много высоких слов, Максим, чтобы оправдать пошлые спекуляции и банальные амбиции человека с манией величия и комплексом неполноценности, — сказал Манфред. — Тебе был нужен бунт в Анрии, чтобы отрезать Империю от мира, хотя бы на какое-то время, за которое ты и твои подельники успели бы хорошо нажиться.
— А куда, ты думаешь, пошли бы эти деньги, а? — упрямо вздернул нос Ванденхоуф.
Всего на короткий миг первый мастер сомневался и ждал, что под маской простофили окажется гений, но в очередной раз подтвердилась старая, как мир, истина: умный может прикинуться глупым, но глупый глупым останется навсегда.
— Ты дурак, Максим, — печально вздохнул Манфред. — Дураком был, дураком и помрешь. Тебя поставили на пост ритора только потому, что тогда, тридцать три года назад, и Ложе, и Империи нужен был дурак, которым можно легко поворачивать, как угодно.
— А в итоге что? Дурак водил умников за нос тридцать три года! И уж тем более смешно это слышать от тебя, Манфред, главного шута Ложи! — обвинительно наставил на него палец Ванденхоуф. — Ловко же ты переобулся. Сорок лет назад ты был одним из них, ты был виолатором, а сейчас? Забыл великие идеи?
— Нет, не забыл, — с каменным лицом ответил Манфред. — Память у меня слишком хорошая. Именно поэтому я стою в этой мантии вместе с магистром фон Хаупен, а ты поедешь в КР. Если будешь плохо себя вести — вот в этом.
Чародей достал из кармана плаща два черных, пустых внутри круга, поглощающих даже магию второго зрения при одном только взгляде на них. Максимилиан Ванденхоуф задрожал от инстинктивного ужаса и тяжело сглотнул, напрягаясь всем телом. Даже Фридевиге сделалось не по себе, а Манфред фон Хаупен держал обструкторы с полнейшей невозмутимостью, как самые обыкновенные куски металла.
Фридевига положила руку на плечо бывшего ритора и настойчиво толкнула. Торчавшие из стен ледяные шипы и копья задрожали, хрустя и потрескивая, выскочили и закружились, складываясь в ледяное кольцо, которое опустилось на бывшего ритора и сковало ему руки.
— Ты убил Пауля, — зловеще прошептала Фридевига. — И ты мне за это ответишь.
Максимилиан оскорбленно вскинул голову.
— Я не убивал его, — отчеканил он. — И даже не отдавал такого приказа, Фрида. Не забывай, Пауль был и моим сыном тоже. Я вообще не собирался втягивать его в это дело. Но он сказал, что это будет хорошая идея, что мальчишка справится и не вызовет никаких подозрений, ведь мать крепко держит поводок и никогда не…
— Он? — насторожился Манфред. — Кто «он»?
Потом, когда Манфред пытался понять, где допустил ошибку, то понял, что ошибка была ровно одна — не следовало брать с собой сестру. Он знал, чем все может кончиться, но все-таки не смог настоять на своем. Если Фрида что-то решит — ее уже не переубедить. Но с другой стороны, не известно, как бы повернулась дальнейшая судьба, если бы Манфред пришел арестовывать Максимилиана Ванденхоуфа, например, с Кальтшталем…
Все произошло внезапно и быстро. Ледяное кольцо, сжимавшее бывшего ритора, с треском рассыпалось, окатив Манфреда и Фридевигу мелкой крошкой. Почему так получилось — выяснилось быстро: Фрида была слишком самоуверенна, не рассчитывала, что бывший ритор сможет перехватить ее контроль над водой.
Пока оба чистили глаза от острой крошки, Максимилиан раскинул руки, делая хитрые круговые движения кистями. Осколки подтаяли, собираясь в упругое щупальце, которое своим основанием оплело запястье ритора. Тот замахнулся водным щупальцем, как хлыстом. Манфред успел пригнуться, но не он и был целью — щупальце прошелестело над головой и ударило Фриду по ноге, оплело ее лодыжку и тут же заледенело, приковывая всю стопу
