– Правда.
– Боже… Боже, Чарушин… Боже… – выдыхает Лиза. Плачет, конечно. И вместе с тем вдруг улыбается, в который раз потрясая своей красотой. – Знаешь, я тут недавно наткнулась на теорию о переселении душ. Там были истории про то, как дети рассказывают о жизни родителей до своего рождения… Они… Они утверждают, что видели это… И я… Тём, я пытаюсь верить в то, что нашего малыша тогда не убили… Что он еще придет к нам… Именно он, Тём! Понимаешь? Что все это время он ждет нас… Нас, понимаешь?
По швам. Блядь, просто по старым швам. Расхожусь на ошметки.
Но в глаза своей Дикарке смотрю и понимаю, что должен вытягивать. Ее и себя. А еще… Его.
«Папа, я так устал ждать… Когда вы уже меня позовете? Мне тут скучно. Я к вам хочу…»
«Папа…»
Сердце долбит и долбит, разбивая мне плоть. Травмирует, словно при физнагрузке. Чтобы сделать сильнее. Да, в этом вся суть. В чем-то смягчает, заставляет быть гибче, великодушнее и добрее. А в остальном – закаляет, закатывая чувствительные ткани в сталь.
Я все вывезу. Все. Других вариантов просто не может быть.
Делаю медленный вдох. Раздуваю парус. Тащу.
– Конечно, придет, Лиз. Именно он, – с этими словами не просто свою уверенность проталкиваю. Натуральным образом даю обещание, как когда-то с клятвой о своей любви кричал. Сейчас тихо, но с не меньшей силой выдаю. Держу баланс. Держу. Ее глаза помогают. Транслируют эмоции, которые для меня служат самым лучшим допингом. – Не зря ведь все эти сны. Не зря, Лиз. Мы же будем рожать?
Последнее вообще без подготовки. Выдыхаю и напряженно замираю.
– Что? Мы еще даже не беременные…
– Ну так… – хмыкаю, будто бы легко. – Дело за малым. Тем более, врач говорила, три месяца после лапароскопии – лучшее время, чтобы беременеть. У нас какой?
– Второй пошел…
– Во-о-от, – тяну одобрительно. И ювелирно продавливаю созревший для самого себя неожиданно план дальше: – Скоро свадьба. Так что предлагаю завязывать с твоими таблетками и браться за дело.
В глазах Лизы вижу страх и ошеломляющую надежду.
– Думаешь? А вдруг не получится? Я боюсь… Боюсь, что не получится… Никогда…
– Конечно, получится. И очень быстро. Хочешь секрет? – обхватывая ее лицо ладонями, прижимаюсь лбом. Дождавшись, когда зрительный контакт восстановится, хрипло делюсь: – Быть батей у меня в крови.
– Боже, Артем… – и вновь смех сквозь слезы.
– Давай, не раскисай сильно… – поддерживаю ее смех, хотя сам с трудом дыхание перевожу. – Фу-у-ух…
– Я так люблю тебя… Боже, Артем… Так люблю тебя… Ты прости, но я еще поплачу… – тарабанит, всхлипывая.
– Да плачь уже, – снова смеюсь я. Нежность распирает. А кроме нее… Столько всего! – Внутри меня такое пламя разгорелось, никакими слезами не загасить.
– Спасибо…
– Иди сюда.
Обнимаю, она ответно прижимается и выливает свой литр соли. Наверное, по-другому этот момент нам не пережить. Вот и приходится терпеть, любить и сострадать.
«Папа, я так устал ждать…»
«Папа…»
Вспоминаю вдруг своих пацанов: беспредельщика Бойку, блядуна Тоху, долбаного позера Филю и принципиального ирода Жору. Какие-то идиотские терки, яростные вспышки, дебильные понты, массовые драки, тупые приколы, поросячью синьку, куражи, загулы и шальные оргии. Как, даже залитый спиртом, старался оставаться с трезвой головой, тормозил запредельную жесть и не раз вытаскивал нашу пятерку из самого глубокого дерьма.
Юность пролетела весело и трэшово. Начало зрелости пронеслось еще тяжелее, жестче, рискованнее и ярче. Но лишь сейчас пришла пора показать, каким мужчиной я вырос.
Не полтора года назад, когда одурело кричал: «Спорим, моей будешь?». Не тогда, когда клялся в любви. Не тогда, когда невинность отбирал. Не тогда, когда хотел обрушить к ее ногам весь этот ебаный мир. Не тогда, когда порвало на части от боли. И даже не тогда, когда уже готов был жениться, лишь бы забрать Лизу себе.
Только сейчас.
Только сейчас, когда все мои одержимые «хочу» стали незамедлительно обращаться в действия. Когда я принял ответственность за свои желания. Когда полноценно осознал, что обладать кем-то – любить не столько физически, сколько душевно. Быть в ее голове, понимать, принимать со всеми тараканами, и, мать вашу, если вывести этих паразитов возможности нет, то холить и оберегать их.
– Да что ж такое-то… – осторожно встряхиваю свою Дикарку. – Много еще у тебя этих слез осталось? – смеюсь, в очередной попытке растормошить.
– Много… – всхлипывает и тут же смеется. – Наверное…
– Ладно, – быстро отзываюсь я. – Я просто тут вспомнил одну забавную вещь…
– Какую?
– Как ты мой член «твердостью» называла.
Лиза так дергается, что мне ее ловить приходится. У нее от шока, вероятно, полная перезагрузка системы происходит. Я срываюсь на хохот.
– Боже, Артем… Как ты смеешь? Сейчас? Прекрати меня смущать, когда я плачу!
– Твое смущение мне нравится гораздо больше слез, так что… Уж извини, родная.
– Чарушин…
– А помнишь то зарево, после которого все и началось? – снова резко перехватываю фокус ее внимания.
– Какое?
– Я же давно на тебя смотрел, – рассказываю и сам в те дни погружаюсь. – Получается, еще на твоем первом курсе. Пялился на тебя постоянно, но ты каждый раз проходила мимо. Ни разу взгляда не подняла. Ну а я тогда еще понять не мог, чем цепляешь. Что-то предпринимать не собирался. Для активных действий все чего-то не хватало… Какого-то накала, что ли... А потом… Ты вдруг посмотрела на меня. Глаза в глаза – и сразу взрыв, Дикарка, – голос на эмоциях садится, переходит на вибрирующий хрип. – С тех пор ни о ком, кроме тебя, уже думать не мог.
– Да… – выдыхает Лиза. Обхватывая мое лицо ладонями, сливает внутрь меня какой-то совершенно потрясающий взгляд. – Сколько же мы пережили с того времени, Тём… Сказал бы кто тогда – ни за что бы не поверила… Я тебя боялась, как огня, – улыбается. Господи, наконец, она делает это искренне. – Боялась тебя, себя, своих желаний… Хорошо, что ты оказался таким настойчивым.
Ухмыляясь, мягко опрокидываю ее на спину.
– Хорошо, да? – интонации совсем приглушенными и интимными становятся.
– Да… Хорошо… – отзывается Лиза в тон.
И я запечатываю все, что было сказано, поцелуем.
55
Я создаю свою семью.
© Артем Чарушин
Ко дню Икс готовлюсь основательнее самой Лизы. С курением давно завязал. С алкоголем тоже притормозил. Даже на Новый Год ограничился лишь бокалом шампанского под бой курантов. Загадывал ясно что. Не озвучивали, но уверен, что с Лизой единодушно направили во Вселенную один запрос. И чтобы он там не потерялся, незамедлительно приступили к действиям.
