подругой взбалмошной, вздорной фрайнэ, неразумной девчонке – будь она ещё моложе и в дочери мне сгодилась бы! Кассиана мне доверилась, да только сделала это слишком поздно. Что ещё оставалось, кроме как найти для неё нужную настойку? И даже здесь за этой дурочкой не удалось уследить.
– Она действительно превысила необходимую дозировку…
– Благодатные ведают, как она вовсе исхитрилась. Сказано ведь было, не пить больше, чем велено. Впрочем, Кассиана всегда была подобна ртути, не ухватишь, не удержишь, всё норовит сквозь пальцы просочиться. Делала что хотела, следовала всем своим капризам. Кузену Мореллу знатно досталось за этакий недосмотр, да и мне тоже. Дело осложнялось тем, что кузен Соррен успел рассказать Стефану правду о её неверности. Они-то надеялись, что хотя бы мужу удастся призвать Кассиану к ответу и впредь эта глупышка возьмётся за ум и поостережётся бегать к любовнику, да и Понси к тому моменту нашли бы, женили и услали ещё дальше… а между тем она выяснила, что беременна.
– И вы, вы все решили, что лучше Кассиане от тягости избавиться.
– Стефан никогда не признал бы этого ребёнка как своего, даже проверка артефактом не потребовалась бы.
В немом ужасе я качаю головой, обхожу стол, смотрю в окно, выходящее на заснеженный внутренний дворик, обрамлённый арками галерей. Видят боги, мне и осмыслить подобное тяжело – вот так взять и распорядиться жизнью девушки, её нерождённого ребёнка и своим государем заодно.
– Признаю, это я дала Кассиане настойку и скрывала истинную причину её состояния, – в оконном, забранном массивным переплётом стекле отражается чёрная воронья тень, Мадалин направляется к столу и останавливается подле него. – Я выполняла эту грязную работёнку для Элиасов и по их настоянию, делала всё, что велено и что могла придумать сама в той ситуации. Я этим не горжусь, что бы я ни думала о Кассиане, такой смерти она не заслужила. Обстоятельства её гибели замолчали, спрятали, как старое платье, в дальний сундук… но упустили из виду служанку Кассианы. Позднее спохватились и попытались разыскать, однако, как вам известно, вмешательство некоего закатника позволило той благополучно исчезнуть. До расследования, вернее, до спектакля, устроенного Рейни, об участии магистра Бенни никто даже не подозревал. Вы ведь вытащили его наружу, не правда ли?
Нарочито небрежно пожимаю плечами, не отрицая и не подтверждая высказанного предположения. Очертания двора, галерей напротив и возвышающихся стен монастыря тают в подкрадывающихся сумерках, оттенённых огнёвкой, освещающей кабинет за моей спиной.
– Конечно, вы. Фрайн Блейк Рейни и все, кто пытался хоть что-то выяснить о причинах смерти Кассианы, точно так же упускали из виду служанку, ещё одну обычную бесполезную девчонку, – Мадалин улыбается с оттенком превосходства, словно она лично разыскала Марлу и побеседовала с нею. Отражение самодовольной её улыбки в стекле искажается, глядится зловещим оскалом. – По крайней мере, вы можете не утруждать себя поисками ответов на вопросы, касающиеся смерти Верены. Она приняла яд.
– Сама? – я резко оборачиваюсь к Мадалин, смотрю на неё, спокойную, почти равнодушную.
– Верена была худшим выбором после Кассианы. Но Стефан был в отчаянии и добрых советов не слушался, даже моих. Порой мне казалось, он остановил свой выбор на Верене просто от противного. Она была южанка, за ней не стоял влиятельный и честолюбивый род, она всего боялась и не осмеливалась лишний раз глаза на него поднять. Впрочем, беременеть немедля она тоже не спешила. Сейчас-то понятно, почему, однако тогда теории строились разные…
– Элиасы, уже однажды вкусившие давнюю свою мечту, отступать не намеревались. И впрямь, одной мёртвой женой больше, одной меньше, какая нынче разница? Где две, там и три, верно? – я даже не пытаюсь скрыть яд злого сарказма в голосе, клокочущего гнева на этих людей, пускавших ни в чём не повинных девушек в расход, будто несчастные больны неизлечимо и проще их добить поскорее, дабы не возиться с ними долго. – Что они сотворили с Вереной? Запугали
бедную девочку так, что та предпочла против заветов Четырёх пойти, грехом несмываемым себя покрыть? Вы были старшей дамой в её свите, а кроме вас там наверняка была стайка таких же, как Верена, девочек, охотно разносивших слухи и сплетни и понимавших не больше своей юной госпожи. И некому было её успокоить, поддержать, помочь… Её нашли утром, одну… значит, накануне она отослала всех дам и ночью с нею никого не было, никто не мог ей помешать. Это вы снова дали яд невинной девушке, намекнули, каким образом она может скрыться от трудностей новой жизни, и тем самым обрекли её на верную погибель? Растолковали бедняжке, что боли не будет, она просто уснёт и никогда больше не проснётся?
– Яд дала не я, – Мадалин и бровью не ведёт в ответ на мою яростную тираду, твёрдая, непоколебимая как каменные стены вокруг. – Но я могу сказать, кто дал. И кто добавил яд в кувшин с вашим питьём тоже.
– Но зачем травить фрайнэ Астру? – Шеритта бледна, сжимает в ладони медальон со знаками Четырёх, высвобожденный из-под расстёгнутого плаща. – Она мать первенца Его императорского величества и раз так, то…
– Кто тогда о том знал? Невесть откуда взявшаяся фрайнэ, истинная суженая, предназначенная императору самими богами? Девица уже не слишком юная, сомнительного происхождения, с явно незаконным ребёнком? Кто бы поверил, что ребёнок этот – Стефана? Она ведь даже не похожа на него, ни одной отцовской черты. Как вообще возможно, чтобы сын первопрестольного древа вот так запросто обрюхатил первую попавшуюся селянку? Для чего тогда все ограничения и рамки, добровольно принятые его предками, все традиции и даже законы, если достаточно привести в любой храм приглянувшееся хорошенькое личико, обменяться клятвами и тут же зачать наследника в ближайшем стогу? Вы сами только что сказали, Астра, где одна мёртвая жена, там и другая. А вы ещё и не жена… всё можно было исправить, заменить одну суженую на другую, пока не поздно. Стефану пришлось бы смириться – и обвенчаться с другой в самое ближайшее время.
– С кем? – говорить как должно не получается, лишь цедить сквозь стиснутые зубы. – С спешно вырванной из божьей обители Нарциссой?
– Хоть бы и с ней. Или пятый выбор провели бы, отчего нет? Прошлая четвёрка подобралась – насмешка богов, не иначе. Но у Асфоделии и девы запада шансов не было ни единого, а возвышать Витанских император не стал бы… риск слишком велик…
