и восторженно закатила глаза.
– Ты что, участвовала? – встревожилась я.
– Мне запретили, – надулась она. – Но я же видящая. И я видела. Большой был бой. И раненых много. И девочки не смогли. Зато я…
– Погоди, – меня накрыло новой волной тревоги, – а где мама?..
– Дома, – охотно отозвалась племянница. – И папа. Мама выходила, но ненадолго. Они потом вместе с Ильёй вернулись, почему-то злые. Их твоя «ящерка» привела. А потом пришла бабушка и… Ой, забыла… – встрепенулась Руся. – Бабушка же… – она вскочила. – Пойдём, Эф, бабушка же ждёт! Ей же надо показать этих…
А я поняла, что не могу встать и совсем не чувствую ног. Видать, тёмная сила, которой племянница накрыла нечисть, накрыла и меня. И проклятье палача, подпитавшись, вырвалось на свободу, разом разбежавшись по моим ногам и парализовав по пояс.
– Русь, солнышко… – начала я неловко, ибо ей врать не умела. Да и не любила.
Но девочка всё поняла сама.
– Бабушка! – оглушительно завопила она, и от её крика завибрировал воздух и зазвенело в ушах. – Бабушка, сюда! Скорее! Эфе плохо! Бабушка!
– Руся!.. – простонала я, зажимая уши.
И тьма снова расступилась, являя собственно бабушку. И по совместительству Верховную ведьму Круга. Невысокую и светловолосую, с невыразительным уставшим лицом и чёрными глазами, которые видели абсолютно всё. Тёмная ведьма сферы души – палач душ. Единственная, кто может вывернуть дух нечисти наизнанку, считав с сущности всю необходимую информацию.
Цепкий взгляд изучил меня с головы до ног, и Верховная велела:
– Быстро наверх, домой. Скажи папе, пусть прижигает «уголь». Выжигать нужды нет. Повтори: прижечь.
– Прижечь, – послушно повторила Руся, упаковывая меня в любимый «воздушный шарик». – Выжигать нужды нет.
– И сразу зови Анатоля Михайловича.
– Но, мам!.. – возмутилась я, заподозрив протез.
Но Верховная Круга, стальная женщина, никогда не обращала внимания на какие-то придушенные писки.
– Из неё надо вытянуть всю силу. Всю, Руся, до капли, чтобы лишить заклятье питания. «Ящерицы» такое умеют. Повтори.
– Всю силу, – опять повторила племянница. – Вытянуть. «Ящерице».
– А дальше твоя мама знает, что делать. Я приду чуть позже. Соберу нечисть для допроса, и за вами. Бегом!
От резкого взлёта у меня перехватило дыхание и снова помутилось перед глазами. И остался только невозможно свежий ветер, который принесла с собой Руся, и сухой шёпот осенних листьев:
– Не серчай на старуху, Аделина. Всё правильно.
Я, «недодравшись», вспыхнула как сухой порох:
– «Не серчай»? – прошипела в ответ. – Я же просила, не трогай Русю! Я бы справилась!.. Если бы ты рассказала всё – то наверняка!..
– Конечно, – призрачные пальцы сжали мою ладонь. – Я никогда в тебе не сомневалась. Только в избирательности твоей памяти.
– Что?.. – я бы села, если бы смогла.
– Нельзя выворачиваться наизнанку, – сурово напомнила Вещая видящая. – Помнишь, почему?
– Есть риск лишить силы род, – на автомате отозвалась я и заткнулась. Меня накрыло. Осознанием.
– Вот видишь, – снова лёгкое пожатие. – Да, ты бы справилась. Я видела этот вариант. Ты перекрыла все коридоры и телепорты, чтобы не пропустить Руслану, и из-за неё отказалась от договорной помощи матери. Вынудила нас возиться со взломами. И вывернулась наизнанку. И сама осталась в склепе, заперев нечисть в коконе собственной силы. И превратила бьющий ключом родовой источник в пересохший колодец. У тебя нет детей – и тебе простительно забыть об этом. Но у меня остался лишь один сильный род, ведущий начало от моей лучшей ученицы, – и я не собираюсь об этом забывать, – жёстко припечатала она.
Я подавленно молчала. Руся стрелой вылетела из некрополя, и мне в лицо ударил любимый сосновый ветер. Дар, оставь меня здесь, я больше никуда не хочу…
– Я просматривала несколько вариантов будущего твоей модели, – неумолимо приседала на уши наставница, не упуская случая поучить жизни. – И лишь этот давал тебе шанс выжить. Тебе – и твоим близким. Я запретила вмешиваться остальным, чтобы не разводить глупую бойню там, где нужен один точный удар. Запретила перекрывать входы в некрополь. И я всегда была рядом, чтобы вовремя позвать на помощь. Не обижайся, Аделина, – мягкое прикосновение соснового ветра к щеке, – я хотела, чтобы ты выжила. Ты достойна жизни. И таланта в тебе – учиться и учиться. Никуда ты от меня не денешься, – закончила резковато.
Я мрачно ухмыльнулась, подставляя лицо первым лучам рассветного солнца:
– Очень спорный момент…
– О смерти я знаю побольше твоего, – язвительно сообщила Вещая видящая. – И хватит об этом. Ты будешь жить. Без вариантов.
– Пока не подрастёт Руся? – бумеранги бумерангами, но всё равно… неприятно.
Это же моё дело, моя «кошка», но, чёрт… После слов наставницы дела прошлого резко обесценились, и стало так паршиво…
– Пока я не воспитаю приличных ведьм из твоих внучек, – сухо ответила она. – И советую озаботиться этим вопросом в ближайшее же время. Ты, мягко говоря, уже не девочка.
Я страдальчески закатила глаза. Начинается…
Руся, вихрем пролетев над лестницей, истошно завопила:
– Папа! Эфе надо «уголь» прижечь! Да, прижечь, точно, я при бабушке выучила!.. Это она так сказала!..
Послышались встревоженные голоса, но слов я не разобрала. Вещая видящая склонилась ко мне и мягко поцеловала в лоб. И улыбнулась:
– Я умею предвидеть, Аделина. Я могу выбрать верный исход. Но делать мне не дано. Только ветром подтолкнуть в нужном направлении и наполнить воздухом лёгкие, когда не вздохнуть. Ты сделала, не я. И придумала ты, и сделала. Я лишь дополнила твой план и подправила. Слышишь?
– Угу, – я попыталась открыть глаза, но не вышло. Видать, мама что-то колданула вдогонку. Для души.
– Спи, – прошелестел ветер. – Отдыхай. Всё, Аделина. Всё.
А я вдруг поняла, что у меня дико чешется спина. И не просто чешется – огнём горит. А это значит… реально всё. И последняя мысль, забившаяся пойманной в ладони бабочкой: сделали.
Мы это сделали.
Эпилог
…Шептались сосны, рассказывая друг другу старые сказки.
О ведьме, что стоит на страже ворот,
об искушающем её демоне.
О суженом, что найдет любимую, сколько бы лет ни минуло.
О колесе времени, в котором всё повторяется вновь,
да о любви вечной.
Марина Суржевская «Тропами вереска»
И они тоже это сделали.
Группа поддержки, забери её дар, пользуясь моим беспомощным состоянием, избавила меня от проклятья палача предложенным Анатолем Михайловичем способом. И я, конечно, узнала обо всём последней. Когда проснулась в Ужкином доме – и в гипсе. Ладно, не в гипсе – в тугой эластичной повязке: за те сутки, что я спала, надо мной немного поколдовала наша целительница, значительно ускорив восстановительные процессы. Но
