– А со мной? – подал голос зохак. Он говорил насмешливо, словно не лежал упакованный в сундук.
– А для вас приготовлено вот это, – Кош Невмертич взял с полки яйцо.
Оно было сделано точно так же, как синее, с такой же золотой змейкой, указывающей раздвоенным язычком на циферблат, но в красном корпусе и украшенное красными камешками.
– То есть вы прекрасно знали, что он притащит меня сюда? – спросила я, засовывая руки под мышки. Но не потому, что замерзла, а потому что мне страшно хотелось пустить в ход кулаки.
– Предполагал, – ответил ректор в своей обычной уклончивой манере.
– Да ладно, кому вы сказки рассказываете, – я прислонилась к стене, стараясь не смотреть на ногу, торчавшую из сундука. – Всё вы знали. И про зохака из Индии мне рассказали, и яйцо в сундук спрятали. Это же тот сундук, из лаборатории? С кафедры артефакторики?
– Тот самый, – Кош Невмертич улыбнулся уголками губ. – Пригодился, как видите.
– Да видим, видим! – Горыныч закряхтел, устраиваясь поудобнее. – Но где я спалился-то? Хоть скажите, ваше бессмертие?
– Легко, – ответил ректор. – Я вас подозревал с того самого дня, когда вы с Облачаром рыскали по институту ночью, а наткнулись на Краснову. Они как раз с Анчуткиным молнии ловили на крыше. Краснова мне всё рассказала, и я понял, что вы как-то подозрительно не к месту поспешили обвинить Краснову, что это она напала на профессора. Хотя все в Совете знают, что у Облачара в грозу всегда кататонический ступор, когда его душа в облике волка покидает тело, чтобы разгонять грозовые тучи. И настоящий Быков должен был это знать. А вы не знали, – закончил он обманчиво-ласково.
– Не знал, – повинился зохак. – Эх, балда я трехголовая…
– Совершенно верно, – подтвердил Кош Невмертич. – Ваш сообщник уже определен в заключение, – он погладил по макушке голубовато-серое яйцо, оплетенное нитями золотой канители. И вас ожидает то же самое.
Я недовольно покосилась на ректора. Мне тоже интересно было послушать, как он всё провернул, но лучше бы побыстрее засунуть змея в яйцо, а не болтать.
– После того, как кто-то пытался проникнуть в copia ova, – продолжал Кош Невмертич, заливаясь соловьем, – и когда рядом с Красновой обнаружился зохак, который почему-то очень хотел наладить с ней дружеские отношения, а не засунуть в мешок, я понял, что Краснова нужна только как средство к достижению некой цели. Какой? Освободить кого-то из Особой тюрьмы. Ведь для жар-птицы не существует никаких преград. Кого будет освобождать зохак? Скорее всего, своего сородича.
– Там мой отец! – рыкнул Горыныч и дернулся с такой силой, что сундук затрещал, но выдержал.
– То есть не вы один меня используете? –поинтересовалась я. – Чудненько. Для вас я – вроде воблера, для него, – я мотнула головой в сторону торчащей ноги, – вроде отмычки. Чудесно! Всегда об этом мечтала!
– Не пылите, Краснова, – Кош Невмертич щелкнул ногтем по основанию красного яйца, и оно раскрылось. – Выскажете мне свое недовольство, когда мы посадим нашего трехголового гостя в эту красную горницу.
И тут Горыныч расхохотался. Доски сундука заходили ходуном от этого хохота.
– Что-то вас рассмешило? – спросил ректор, склонив к плечу голову. – Может, поделитесь?
– Легко, – с издевкой ответил зохак. – Ты всё просчитал, старый лис, только одного не предусмотрел. Я ведь был не один.
– Мне известно, что вас наняла Морелли, – спокойно сказал Кош Невмертич. – Я уже отправил на нее жалобу в Совет, за применение непедагогичных методов в отношении студентов «Ивы». Обещаю договориться, чтобы вам смягчили условия заключения, если дадите показания против Морелли.
– А я и не про нее говорю, – заржал зохак.
Не про неё? Я оторвалась от стены, предчувствуя, что ещё не все ниточки смотались в клубочек.
– Он говорит обо мне, – раздался с верха лестницы сладкий голосок.
Мы с ректором оглянулись и увидели Вольпину.
Кариночка спускалась к нам, стуча каблучками по ступенькам и кокетливо поправляя капюшон своей меховой куртки.
– Обалдеть, – только и сказала я. – И мне никто не верил!
– Ты такая глупенькая, – захихикала Вольпина, останавливаясь на нижней ступеньке. – Но везучая. Правильно говорят – дуракам везет.
– Конечно, везучая, – не осталась я в долгу, – раз тебе не удалось меня придушить. Это ведь ты была, поганка несчастная! Ты меня пыталась убить. А самое глупое, что вы, Кош Невмертич, вместо того, чтобы запихнуть зохака в яйцо, речи тут толкали, как с бронепоезда. Давайте теперь, показывайте, на что способны.
– В смысле, Краснова? – спросил ректор, не сводя глаз с Вольпиной.
– В прямом! – потеряла я терпение. – Запихните её куда-нибудь, ведьму эту! В коробку какую, если сундук занят!
– Зачем в коробку? – Кош Невмертич улыбнулся, будто ему было очень приятно увидеть Вольпину именно здесь и именно сейчас. – Мы подберем для такой красавицы особую тюрьму. И что напишем на ней? Паризат? Парият? Дариавуш?
– Разнюхали? – Вольпина показала ямочки на щеках. – Правильно про вас говорят, что вы – один из выдающихся колдунов нашего времени.
– Какая грубая лесть, – в тон ей отозвался ректор. – Значит, вы понимаете, что совершили преступление, применив несанкционированное колдовство к Карине Вольпиной, и мошеннически присвоив чужое имя?
– Зачем такие громкие слова? – Вольпина надула губы. – Это не преступление, это… шутка. Всего лишь шутка.
– За такие шутки мы, обычно, определяем шутников в эти хорошенькие домики, – Кош Невмертич постучал пальцем по глянцевой поверхности красного яйца.
– Уверены, что справитесь? – поинтересовалась Вольпина, хлопая ресницами.
– Ничего не поняла, – вмешалась я в их милый разговор. – Какое колдовство к Вольпиной? Вот же она – Карина Вольпина! – я ткнула пальцем в сторону красотули.
Она засмеялась, прикрыв рот ладошкой, словно я сказала очередную глупость.
– Это не Карина Вольпина, – сказал ректор, даже не повернув голову в мою сторону. – Это – некая особь персидских корней, которая долгое время обманывала госпожу Тухцам Вольпину, представляясь ее пра-пра-сто-раз-прабабкой. И таким образом вместе с настоящей Кариной приехавшая в наш город. Карина поступила в «Приму», но вдруг заболела. Ужасная сыпь по всему телу – так похоже на прыщавый приговор, верно? Девушку срочно отправили в инфекционное отделение, Морелли помогла с документами, и Карина Вольпина вдруг обнаружила девяносто восемь процентов волшебной силы и оказалась зачисленной в «Иву». Так как ваше настоящее имя, лгунья персидская?
Настоящая Карина – в инфекционке? Я вспомнила слова Машки Колокольчиковой о девице из «Примы», которая поступила в госпиталь с таким же колдовским заклятьем, вся в прыщах. Машка тогда сказала: «она целый год там проваляется». Значит, пока настоящая Карина на год была заперта в больничной палате, вот эта вот утка шныряла по институту в сговоре с зохаком? Ну просто чудненько…
