«Искусство для народа!»
— Вот, дорогой Ипполит Иванович, наша Вера Давыдова. У нее только вид такой взрослый, а ей нет еще и пятнадцати…
Верочка подняла глаза. Перед ней стоял пожилой мужчина, среднего роста, с весьма респектабельной внешностью.
— Любопытно, любопытно… — сказал Райский, рассматривая Верочку прищуренными глазами и небрежно теребя золотую цепочку на своем жилете. — Мне сказали, что вы в Николаевске-на-Амуре выступали на концертах и исполняли Гурилева… А что вы именно пели?
— «Матушку-голубушку» и «Сарафанчик..»
— Ну давайте попробуем «Матушку-голубушку».
С этими словами Райский сел за рояль и начал играть вступление. Верочка в смущении ломала себе пальцы, ей казалось, что она не сможет даже рта раскрыть.
На помощь пришла Людмила Васильевна. Она ободряюще кивнула Верочке головой, как бы говоря: «Смелее, не бойся!»
И Верочка запела. Голос лился свободно, спокойно… каждая фраза звучала ясно, округленно.
Райский аккомпанировал, не глядя на клавиши. Его взрр был прикован к юной певице. И после того, как был взят последний аккорд, он повернулся к Верочке и, как бы отвечая собственным мыслям, прошептал:
— Типичное меццо-сопрано… диапазон полный, тембр замечательный…
1947 год… По всей Москве пестреют плакаты, с которых смотрит на сограждан красивое лицо выдающейся женщины. Текст под плакатом призывает трудящихся Москвы голосовать за кандидата от блока коммунистов и беспартийных, заслуженную артистку РСФСР и Грузинской ССР, лауреата Государственной премии Веру Александровну Давыдову-Мчедлидзе. Народ действительно восторгается ею как выдающимся мастером оперного искусства, удивительно обаятельной женщиной. И он обязательно изберет ее своим депутатом и сейчас, и в 1951 году. Тем более, что ей покровительствует сам Сталин!
Ей приходилось часто бывать на кремлевских банкетах, на которые «вожди» не брали своих жен. Какому бы событию ни посвящался банкет и каких бы людей он ни собирал, неизменным оставалось одно: блистательные короли и королевы сцены должны были своим присутствием украшать праздник. Приглашались, как правило, артисты и артистки Большого, Малого, Художественного и Вахтанговского театров. Это было очень мудрым решением. Красивые, остроумные люди разряжали обстановку напряженности и скованности. Да и к тому же именитые колхозники, рабочие, инженеры, часто приглашавшиеся на такие вечера, имели возможность увидеть сразу столько знаменитостей. Для них это были незабываемые впечатления. Обставлялись эти банкеты с особой тщательностью.
В приглашениях обязательно указывалась форма одежды. Обычно это были темные костюмы для мужчин и вечерние туалеты для дам. Если же официальная встреча намечалась в Министерстве обороны или иностранных дел — предпочтение отдавалось фраку или черному пиджаку. В приглашениях, рассылаемых гостям, редко делалась пометка о том, что приходить нужно с супругой (или супругом). Это было не принято. Исключения составляли те случаи, когда оба супруга были достаточно знамениты. Эта практика распространялась не только на гостей, но и на самих хозяев, предпочитавших «холостевать» на’ пышных банкетах. Зачастую их жен вообще никто никогда не видел. Сталин вел себя на таких приемах достаточно непринужденно, позволял себе короткие беседы с актерами и актрисами, некоторым из них он оказывал особые знаки внимания. Так было и с Давыдовой. На одном из таких приемов (новогоднем банкете) он подошел к ней — высокой, эффектной женщине в сильно декольтированном серебристом платье — и чуть ли не довел до слез своими бестактными высказываниями. «Зачем вы так пышно одеваетесь? — начал он после достаточно продолжительного рассматривания молодой певицы в упор. — К чему все это? Неужели вам не кажется безвкусным ваше платье? Вам надо быть скромнее. Надо меньше думать о платьях и больше работать над собой».
Далее последовало унизительное для любой женщины сравнение с другой красавицей. Он ставил в пример Давыдовой артистку Большого Наталью Шпиллер. Та действительно была настоящей русской красавицей: рост, стать, черты лица — все это завораживало. В одежде она всегда была подчеркнуто скромна, игнорировала косметику и драгоценности. «Вот она не думает о своих туалетах так много, как вы, а думает о своем искусстве…», — заметил Сталин. Обе талантливые певицы молча выслушали монолог вождя. Ответа он не ждал, да и что они могли сказать!
Кроме пышных званых вечеров практиковались и вечеринки другого типа. Как правило, встречи устраивались в честь какого-нибудь вождя. Проходили они иногда на квартирах известных актеров, но чаще всего дома у самих членов Политбюро в Кремле. На такие вечера приглашались актрисы. Их редко предупреждали заранее. Большей частью это была импровизация, и как правило, ночью. Актрисе или балерине звонили среди ночи и приказывали быть готовой через несколько минут. Само собой разумеется, что никакие отказы не принимались. Среди прочих часто оказывалась гостьей таких вечеров и Наталья Шпиллер. Однажды ее вызвали на ночной концерт в 4 часа утра. Женщину подняли с постели и привезли в компанию мертвецки пьяных мужчин. Те, кто еще мог шевелить языком, заставили ее петь русские народные песни. Домой она попала, когда было уже совсем светло.
Любовь к театру просыпалась у наших вождей не только на пьяную голову — они любили посещать театры лично. Сталин в том числе. Именно там он впервые увидел Веру Давыдову. В то время она пела в ленинградском Мариинском оперном театре. Приглянувшуюся Сталину актрису тут же переводят в Москву, в Большой театр и зачисляют в труппу на положении первой меццо-сопрано… Надо ли говорить, сколь велико было счастье Веры. Шутка ли — солистка Большого театра Союза ССР! Первое время в Москве Вера Александровна жила у своей подруги по консерватории Елены Кирилловны Меже-рауп. Елена Кирилловна вместе со своим мужем, крупным военачальником, жила в хорошей просторной квартире. Но Вера Александровна не могла чувствовать себя уютно, зная, что хоть немного, но стесняет чужих людей. Она обратилась в дирекцию Большого театра с просьбой предоставить ей отдельную жилплощадь. На то время у Большого не было вообще никаких вариантов и единственное, чем он мог ей помочь — это поселить в гостинице «Националь». Молодая певица начала делать стремительную карьеру: Колонный зал Дома Союзов, Большой зал консерватории — выступления в таких местах были для нее огромной честью. В канун празднования 15-й годовщины Октябрьской революции судьба преподнесла ей еще один подарок. Ее пригласили участвовать в правительственном концерте. Она должна была исполнить сольную партию в только что законченной Виссарионом Шебалиным драматической симфонии «Ленин». Это была большая ответственность. Ей придется петь перед всеми членами Политбюро, перед самим Сталиным. Она очень волновалась. Несмотря на то что и Шебалин, и Мелик-Пашаев хвалили и подбадривали ее, Вера Александровна не находила себе места. Она попыталась вызвать в Москву мужа, общество которого всегда вселяло в нее уверенность, но у него оказалось много работы, откладывать которую
