ты моя.
Мия вздохнула.
– Она меня убить хотела. Рикардо меня собой закрыл.
Мужчины дружно засверкали глазами. Энцо сестру просто любил. Дан Иларио не любил, но уж точно не собирался спускать такие вещи. Что за манера – в людей острыми предметами тыкать? А поговорить нельзя было? И вообще…
Принято так!
Понимаете? При-ня-то!
У нормального мужчины обязана быть и жена, и любовница. Ну и так… мимоходом тоже может кто-то быть. И что такого? У мужчин потребности есть! Понимать же надо! И вообще… сначала жена на любовниц охотиться начнет, а потом на кого? До мужа доберется? Как-то это… неправильно.
Пусть полежит.
Подумает о своем поведении.
Впрочем, Мия решила не проявлять особой жестокости. Подошла, откинула в сторону черные волосы Баттистины, надавила на шею… девушка дернулась, но быстро потеряла сознание.
– Пусть так полежит, – объяснила Мия. – И возни с ней меньше.
Потом отломила у Энцо треть колбасного круга, впилась зубами, заглотила здоровущий кусок, словно удав, запила вином прямо из бутылки и кивнула мужчинам.
– Отлично. Разбирайтесь тут, а я посплю.
В три укуса расправилась с остатком колбасы, потом отправилась к дивану и устроилась прямо на нем. Даже не снимая сапог – мало ли что?
– Мия?
– Я сплю. А кто разбудит, того я съем, – зевнула она.
Прикрыла глаза и отключилась. Спать действительно хотелось зверски.
Почему не в своей комнате? Не наверху?
А чтобы не разъединяться. И бежать отсюда всяко проще.
Мужчины переглянулись и тихо-тихо, на цыпочках, отправились на кухню. Им хотелось сначала перекусить, а Лоренцо еще бы и смыть тюремную грязь, и переодеться…
И поговорить не помешает. Раньше им не приходилось словом перемолвиться, сейчас надо наверстать.
Адриенна
Суд?
Наверное, это можно было назвать и таким словом.
В кабинете три человека. Король, кардинал, канцлер. Его величество лично держит слово.
– Поскольку моя супруга покушалась на мою жизнь и мне представлены неопровержимые доказательства, я считаю, что ее нужно приговорить к смерти.
Канцлер с удивлением посмотрел на кардинала. Дан Санторо выглядел как после тяжелой болезни, но кивнул и улыбнулся.
– Дан Альметто, дело в том, что ее величество действительно хотела отравить его величество.
– Да?
– У нее найдены флаконы с ядами, записи…
С точки зрения канцлера это доказательством не было. Что, если у него в столе батистовые панталоны лежат, то он женщина? Ну… сувенир такой на память оставили, ну и что?
– Ваше величество, королеве это могли подбросить.
– Она призналась, что это ее шкатулка, – опроверг король.
Канцлера и это не убедило. Если любовница оставила ему панталоны на память, теоретически они являются имуществом дана Альметто. Но это же не повод их надевать, верно?
– Еще ее величество созналась, что может управлять волками, которые заполонили леса.
Канцлер только плечами пожал.
– Ваше величество, есть ли признание ее величества? Не под пыткой полученное?
Филиппо досадливо сдвинул брови.
Пытать Адриенну он не рискнет. Да что там! Ее получилось отправить в башню, но даже корону с нее снять нельзя…
– Ее величество, разумеется, все отрицает. Но косвенные доказательства неоспоримы, – вступил кардинал Санторо.
– Наличие каких-то вещей? Убитый волк? – Канцлер тоже был в курсе того случая.
– Убитая ведьма, которая шла к ее величеству.
– У ее величества в ту ночь начались роды, – парировал канцлер. – И откуда известно про ведьму? Она тоже созналась?
– Роды потому и начались, что ведьма пыталась напустить порчу на короля. И для этого хотели использовать малыша принца, – не моргнув глазом, соврал кардинал.
Канцлер прищурился на него в упор.
Дан Андреас Альметто идиотом не был. Не стал бы он канцлером при Филиппо Третьем, не будь он умным и жестоким профессионалом. И сейчас он все видел.
Так было задумано изначально.
Канцлер как власть светская, кардинал – как духовная, король – как верховная. Только вот что делать, если канцлер видит: король и кардинал воедино. И обоим нужна смерть королевы.
Самое простое? Согласиться со всем, подписать документ о казни и жить дальше. Его никто не осудит, его поймут… дела о покушении на короля рассматриваются именно так. Очень тайно и камерно. Чтобы не провоцировать, так сказать.
Король – он от Бога. И не надо, чтобы у кого-то возникала мысль его свергнуть. А то сегодня один попробует, завтра другой… такие вещи на люди не выносят.
Канцлер даже не сомневался, что в документе все будет изложено правильно. Может, и признание появится. И даже написанное почерком Адриенны СибЛевран.
Пытать ее не рискнули, а специалиста по подделке почерка… да ладно! И у кардинала такой есть, и у канцлера, и у короля, наверное. Просто подделать такое признание, собственноручно написанное, – это время нужно.
А тут все быстро-быстро…
Почему такая спешка?
Итак, один вариант – со всем согласиться, получить свою корзину плюшек и жить дальше. Жизнь королевы на его совести? Да у канцлера на совести столько всего… жизнью больше, жизнью меньше, он и не заметит! И десяток жизней не заметит. Работа такая…
Второй вариант… а он вообще выживет после такого? Может, и да, но в отставку уйти придется. И поломать все, что делал Филиппо Третий, и все свои труды… кем его заменят? Каким-нибудь родственником Чески?
Эта дрянь уже начала просачиваться всюду. И дальше будет.
То есть…
Он сейчас может перешагнуть через себя. И все равно все будет зря. Все будет напрасно.
Филиппо будет творить то, что ему будет подсказывать эта шлюха. А с ней канцлеру точно не по пути. Ей интересно получить все для себя, канцлер же работал ради государства.
Смешно?
А вот нет!
Это же элементарная логика нормального человека.
Ты богат, знатен, у тебя есть все, еще и твоим внукам на десять поколений вперед хватит. Чего тебе нужно-то? Да только одного!
Гарантии, что эти внуки у тебя будут! И будут они в безопасности! То есть появятся на свет в сильной стране, которая может защитить себя, свои границы, в стране, в которой не будет голодных бунтов, в стране, в которой сильная и жесткая власть, сильная армия…
Можно в такую страну уехать? Можно. Но ты в ней будешь чужаком. Всегда. И внуки твои, и правнуки… проще уж свою страну в грязь не ронять.
Впрочем, эти рассуждения доступны только аристократам. Обычный человек дальше своей тарелки старается не смотреть. Чего ему? Ему должно быть сытно, тихо и спокойно. А какая-то государственная политика ему не нужна, ему и так неплохо.
А вот канцлер должен о ней думать.
О государстве, а не о королеве.
Вот что она ему? И рисковать не нужно. И ничего не нужно,
